Богатыри и витязи Русской земли. Образцовые сказки русских писателей
Шрифт:
Царь Выслав
Теперь я понял. Ах, они злодеи! Братоубийцы!..Василий Царевич
Брат, Иван Царевич, Царь-батюшка, Прекрасная Елена! Простите нас!Царь Выслав
Прочь от меня!Василий Царевич
Не будем Впредь никогда, исправимся, полюбим Всех вас. Ах, будьте милосерды, Простите нас, Прекрасная Елена.Иван Царевич
Я вас прощаю, встаньте!Елена
Я прощаю!Димитрий Царевич
Царь-батюшка, ужели ты один…Царь Выслав
Ты слишком добр, Иван Царевич. Встаньте!Димитрий и Василий Царевичи
(встают и обнимают брата)
Дай нам обнять тебя, любезный брат, Забудь великодушно.Иван Царевич
Все забуду! И станем жить, как братья жить должны! Царь-батюшка, она моя невеста!Елена
Ты мой жених, моя любовь и радость, Мой нежный друг!Димитрий и Василий Царевичи
(с бокалами в руках)
Да здравствует Иван Царевич и Прекрасная Елена!Иван Царевич
(берет бокал)
Да здравствует царь-батюшка и вы, Со мною помирившиеся братья!Царь Выслав
Живите мирно, сыновья мои, Единодушно, ласково друг с другом, Бесхитростно и будете счастливы. И будете отрадою отцу На старости. Благодарю тебя, Иван Царевич, видел я Жар-птицу: Прекрасная, единственная, чудо! Величиной с павлина! Золотые И радужные перья! А глаза, Как две звезды востока! Для нее Мы выстроим высокие палаты С зеркальными окошками! Василий, Поди и прикажи подать сюда Десяток яблоков заветных! Эка птица! Особенно мне нравится у ней Хвост! Вот так хвост! Величественный хвост! Раскидистый и разными лучами Сияющий…Иван Царевич
Да здравствует Жар-птица!Н. А. Полевой
Старинная сказка о судье Шемяке [22]
В некотором царстве, в некотором государстве стояла деревня. В той деревне жили-были два мужика: Голой Ерема да Фома Большая Крома. Вот пришла к ним зима сиволапая, затрещали избушки, повалил снег. У кого тепло, у кого добро, а Ерема лежит на нетопленой печи, дует в кулаки да думает: «Ух! холодно! ныне и морозы стали сердитее: нигде места не находишь! Дай-ка поеду я в лес, дров нарублю да печку вытоплю!» Пошел к соседу, попросил сани. Пришел к Фоме, просит лошади. На Фому в тот раз добрый стих нашел.
22
В обработке В. П. Авенариуса.
— Изволь, — говорит, — возьми лошадь.
Ерема поклонился, взял лошадь, повел к себе да идучи-то думает: «Экой я дуралей! Выпросил я лошадь, хомута не взял. Как же я запрягу ее? Идти опять к Фоме — еще рассердится и лошаденки не даст. Идти к соседям — скажут: что за дурак, хомут забыл, когда лошадь брал? Да и придется ли чужой хомут по лошадке?» Голь мудрена. Думал, думал да и вздумал: «Привяжу я лошадь к саням хвостом!» Точно привязал, перекрестился, поехал.
Ну, ехал он близко ли, далеко, низко ли, высоко, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Ерема нарубил воз дров и поехал назад. Ладно дело! Приехал домой, отворил ворота, да и забыл подворотню вынуть; нукнул на лошадь; та уперлась, двинул: сама-то на двор взошла, а воз-то на улице остался, и с хвостом!
Этакое горе! Как теперь к Фоме показаться? Что он скажет? Взял лошадь с хвостом, а отдаешь без хвоста! Но так как делать было нечего, побрел Ерема к Фоме, повел с собою и лошадку бесхвостую.
Как закричит на Ерему Фома Большая Крома, закричит, как только богатые на бедных кричать умеют; у Еремы и ноги подкосились! Повалился он в ноги Фоме, просит, плачет, умоляет. Нет пощады!
— Как ты смел?! Как ты дерзнул?! Как ты мог у моей лошади хвост выдернуть?!
Ерема уверял, что она сама его выдернула, отдавал себя в заработку, просил простить, просил прибить, да только простить.
— Ни прощать, ни бить тебя не стану, — отвечает Фома, — а пойдем-ка, приятель дорогой, к судье Шемяке! Пусть он рассудит, и что он велит, то и будь!
Что станешь делать! Фома ухватил Ерему за ворот и повел его к судье Шемяке.
Недалеко уж им и до Шемяки-судьи, и думает Ерема: «Ну, и без беды судья беда, а у меня такая беда над головою — куда я денусь! Сгинь моя голова победная? Вот подходим мы к мосту, а под мостом прорубь немалая. Перекрещусь да брошусь в прорубь — поминай как звали!»
Сказано — сделано. Только поравнялись с серединой моста, Ерема говорит:
— Постой, Фома Карпыч! Вон видно отсюда село — дай перекреститься на божью церковь!
Отпустил Фома Ерему, а он снял шапку, положил ее на перила моста, перекрестился да как махнет с моста — только и видели его!
Бросился Фома к перилам, глядит — глазам не верит: Ерема стоит под мостом на льду живехонек и держит его там за ворот здоровый мужичина; подле стоит лошадь, запряженная в сани, а в санях лежит кто-то и молчит.
Сбежал Фома вниз, а мужичина уже навстречу ползет, Ерему с собой за ворот волочет.
— Что, добрый человек, — сказал Фома, — как звать тебя, не знаю… Куда это волочешь ты этого окаянного Ерему?
— Зовут меня Артамон, сын я Сидорович, — отвечал мужичина. — А ехал я с бачкой [23] моим к куму в гости, нового пива отведать. Подъехали мы под этот мост, и вдруг свалился с моста вот этот окаянный на моего бачку и отправил его в дальнюю дорогу, так что он перед смертью и пожалеть не успел, что у кума пива молодого не отведал. Вот я поворотил оглобли: веду этого прыгуна к судье Шемяке, пусть он у него попрыгает да научится, каково с мосту не оглядевшись бросаться да добрых людей давить!
23
С батюшкой.