Богдадский Вор

Белянин Андрей Олегович

А истинный виновник всей суматохи стоял в комнатке базарной танцовщицы Ириды, с лицом белее алебастровых стен и нервно дрожащими коленками. Лев лихорадочно соображал, куда и как удрать? Прыгать из окна второго этажа глупо, там ждут стражи с острыми саблями, а выходить через единственную дверь первого этажа - прямо в тёплые объятия ревнивого мужа - тоже не намного умней... Тем паче что благодаря трём безымянным плутовкам Багдадский вор уже осчастливил хозяина гарема добротными, слегка разветвлёнными рогами. Мысли путались в голове, стукаясь, пихаясь локтями и яростно наскакивая друг на друга. Спокойно и хладнокровно вела себя лишь

одна, чинно стоящая в уголочке, мысль о том, что времени становится всё меньше и меньше. Рано или поздно муж и жёны придут к взаимопониманию, в пять минут обыщут всё здание и с позором выдадут связанного шёлковыми ленточками блудливого внука дедушки Хайяма. Который, кстати, так и не узнает, где сгинул его воспитанник, ибо тайны гарема хранятся строго, а нарушители его покоя покоятся тихо. Если вы поняли, что я хочу сказать... Если не совсем, то поверьте мне на слово - Льву в ту минуту действительно было страшно.

– Они убьют вас.

– А? Что?! Кто? Эти?! Кого?! Меня-я???

– Обязательно убьют, - бесцветным, утешающим голоском продолжила маленькая Епифенди.
– По законам Шариата безумец, опозоривший гарем владыки, подлежит немедленной казни. А также все жёны, что попались ему на глаза и были этим безвозвратно обесчещены...

– Да что ты... Их тоже поставят в угол?!
– удачно, как ему показалось, съязвил Оболенский.

Девушка повернулась и в первый раз без смущения глянула ему в глаза:

– Нас обезглавят или утопят.

– Бред собачий!

– Так поступали всегда. Меж смертью и позором достойнейший выберет смерть.

– Угу... Офигенно нравится мне ваша толстовская политика непротивления! посерьёзнел Оболенский, и меж его бровей легла упрямая складка борца до последнего.
– Короче, ты тут, конечно, как хочешь, а я пошёл домой.

– Там вооруженные люди.
– Танцовщица мельком глянула в окно. Лев отважно (или безрассудно) пожал плечами.
– Но выход только внизу, а там - эмир.

– Отлично, вот наконец и познакомимся! Так ты со мной?!

– Нет.

– Почему?
– уже начал заводиться Оболенский, сам отвечая на свой вопрос. Потому что я опять голый?! О, трах тибидох трах, чтоб не сказать крепче! Чёрт с тобой, где там завалялась моя старая одежда? Но имей в виду, она вся так пропитана маслом - хоть выжимай, и я наверняка буду оставлять жирные пятна на паркете... Устраивает?

Рыженькая Ирида осторожно кивнула. На всякий случай, так как особой уверенности у неё всё равно не было...

* * *

Гарем - это серпентарий из любящих жен.

Автор неизвестен.

Эмир у входа тоже пребывал в заторможенном состоянии. С одной стороны, так и не мог перекричать своих женщин, а с другой - что толку на них орать, если логического разрешения ситуации всё равно днём с огнём не сыщешь. Ведь вроде бы всё просто - зайди в гарем, самолично проверь помещение и, если там кто есть, - хватай злодея за шиворот да тащи в шариатский суд. А лучше - руби его тут же, на месте преступления... Оставалось одно "но" (честно говоря, их было два, просто второе вытекало из первого...). Вдруг этот Багдадский вор действительно там и вместо того, чтобы покорно склонить голову перед мощью закона, вздумает оказать сопротивление? Если он действительно так силён и страшен, то в одиночку выходить на такого преступника - опасно! Лучше заручиться поддержкой проверенных слуг и послать их вперёд, а уж самому

появиться в нужном месте в нужный час для совершения акта последнего приговора. Вот тут-то вступает в дело второе "но", плавно проистекая из первого - если пустить нукеров в гарем, то получится, что они своими нескромными взглядами обесчестят всех пятьдесят жён! Что же потом, казнить и нукеров, и супружниц чохом?! Идея показалась настолько привлекательной, что эмир даже отвлёкся от мыслей о штурме. Любимые женщины старательно продолжали всё тот же ор, в полной убеждённости, что от их верноподданнического воя сердце их общего мужа полнится непередаваемой радостью.

– Я войду туда и за уши вынесу голову негодяя, скрывающегося в моём гареме!

– Но, владыка мира, а если там никого нет?
– резонно уточнил кто-то из приближённых царедворцев. Ответить эмир не успел, так как четверо молодцов поставили пред его грозные очи вырывающегося Ходжу Насреддина:

– О великий и сиятельный, мы поймали этого человека за битьём окон во дворце!

– Кто ты такой?!
– гаркнул эмир.

– Не слышу!
– нагло ответил домулло, указуя кивком головы на заходящийся воплями гарем.

– Я спрашиваю, кто ты такой, недостойный червь?!
– едва не срывая глотку, проорал глава Багдада. Насреддин поморщил лоб, имитируя работу левого полушария, и откровенно доложил:

– Просто прохожий. Гулял себе под луной, смотрел на звёзды, слушал пение соловья о его неразделённой любви к прекрасной розе...

– Ты лжёшь!

– А что, нельзя?!

– Казнить паршивца!

– Что сделать?!
– оттопыривая уши, переспросили нукеры. Эмир медленно начал наливаться багровой краской...

– Я сказал, отрубите ему голову-у-у!!!

– Не надо...
– вынужденно буркнул Ходжа.

– Что?!
– не расслышал эмир.

– Я говорю: не надо-о-о!

– Почему-у-у?!

– Потому что я - Насредди-и-н! Друг Багдадского вора-а, легендарная личность и герой народных анек-дото-о-ов!

– О-о?!
– даже удивился Селим ибн Гарун аль-Рашид.
– Так, значит, это ты и есть? Ну тогда, конечно, мы не можем тебя вот так, сразу, обезглавить...

Мы посадим тебя на кол посреди базарной площади, где ты будешь, извиваясь от боли, славить моё имя!

– На всё воля Аллаха... Так я пойду?

– Куда?!

Если бы не бдительные стражи, Ходже почти наверняка удалось бы выкрутиться.

– Но вы же сами сказали, что пока я не нужен. Посижу вон там, в уголке...

– Ах ты, бесстыжий нахал! Паршивый шакал с раздвоенным языком змеи! Говори сейчас же, где прячется твой жалкий соучастник, и, быть может, мы одарим тебя лёгкой смертью!

– Ну, так сразу я не могу...
– замялся Ходжа, опустив глаза долу.
– Мне надо осмотреться, покажите-ка, где тут у вас что и как.

Пожав плечами, стража указала на двух всё ещё не пришедших в себя нубийцев и воющее здание "женского общежития".

– Угу, клянусь бородой пророка, здесь не обошлось без проделок Багдадского вора. Даю руку на отсечение - он и сейчас находится в вашем гареме!

– Ничего не слышу...
– простодушно развёл руками эмир.

Насреддин поманил к себе ближайших стражников, и те под его началом хором проорали:

– Баг-дад-ский-вор-в-ва-шем-га-ре-ме!!! От такого громогласного известия притихли даже заинтересовавшиеся жёны.