Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады
Шрифт:
Случившийся в Желтых Водах и Корсуни казацкий триумф был необыкновенный, а победа – такой еще не было в казацкой истории. Под жутко-радостное эхо двойного коронного разгрома по всей Украине поднимался пятимиллионный народ и уважительно смотрел на это пятнадцатимиллионный народ польский, без сил державший на себе океан шляхетских жрущих рыл. Отовсюду к Хмельницкому шли добровольцы, везли оружие, продовольствие. Одновременно потерявшая короля, гетманов, лучших командиров и опытнейшую армию, Речь Посполитая лежала в ступоре у казацких ног в привычном сеймовом своеволии и хамстве ожидавшая, когда же Украина запылает от Днепра до Буга.
Утром 18 мая в Корсуни состоялась военная рада. Гетман и старшина и полковники славного Войска Запорожского Богдан Хмельницкий, Иван Богун, Максим Кривонос, Данила Нечай, Иван Ганджа, Михаил Чрнота, Мартын Небаба, Федор Джеджалий, Михаил Крический, Лука Мозыря, Матвей Гладкий, Иван Гиря, Мартын Пушкаренко понимали лучше, чем кто-нибудь другой, что две победы – это одно, а отвоевать всю страну и освободить народ из оккупации – это другое. На том самом символичном Масловом Ставу, где в 1638 году поляки объявили Ординацию о казацкой гибели, прошел смотр восставшего войска и уже почти двадцать тысяч казаков в полках с развернутыми знаменами стояли как каменные стены, а у гетмана и его полковников уже было приготовлено оружие и снаряжение, и продовольствие для пятидесятитысячного войска.
22 мая Хмельницкий с войском вошел в Белую Церковь и объявил город своей ставкой и местом сбора всех добровольцев в войско:
– Всем, кому дорога родная Украина и кто умеет владеть оружием, прибывать сюда на добрых конях.
Незаметно для Польской Короны хмельницкий веер накрыл всю Украину, быстро и еще быстрее, и быстро как только возможно, и еще быстрее делая ее независимым государством. Гений Богдана Великого готовил, учил, собирал, создавал, кормил, задуривал голову оккупантам, понимая, что народу для его самореализации нужны не только справедливые, но все равно кровавые победы, слава, сытость, спокойствие и благополучие. В первую очередь народу всегда нужно будущее и не должен он воевать вечно. День и ночь гетман Богдан пока еще на кошачьих лапах строил Украинскую державу и ее грозную армию с лучшей в Европе пехотой, расписывал рождающую страну на великолепные казацкие полки, понимая, что уже в начале осени 1648 года новое государство должно стать страной-войском.
Богдан Хмельницкий с братьями по оружию контратаковал Польскую корону, и на нее ожидающе-внезапно обрушилось само небо и в зареве пожаров ад следовал за ним.
Поднималась Украина, опоясанная синей лентой Днепра, в золотистой одежде, прекрасная и величественная, и шел впереди нее Богдан Великий и вечность внимательно смотрела на него сверху. И была его душа такой же светлой, как и это безоблачное весеннее небо 1648 года, первого года Украинской революции середины XVII столетия. И нельзя его было погубить и совсем уничтожить потому, что Хмельницкий сам был – Украина.
От Корсуни к давно заслуженному Батогу/Как шляхта сделала засаду на характерниковЖарким июньским днем Варшава почти опухла от неостановимо несшегося из сенатского сейма шляхетского лая:
– Лайдаки, шельмы! Сто сот дьяболов и мокрая ведьма всем хлопам в глотку! Какого еще беса нужно этому пекельному быдлу? Никак не присмиреете, лотры? Кишки вымотаем!
– Дикая казацкая сволочь снова подняла голову. Мы вложим казачеству мундштук в зубы перед его смертью на плахах! Ах вы псы, бестии, песья кровь, наглая хлопская грязь, схизматы проклятые! Вы, гадючье кодло, теперь попробуете не дыбу и канчуки. Бей хлопов! Бей быдло! Бей псов! Смерть схизматам! На пали быдло! На кол, на пали!
– Эти хамы все равно, как дикие псы. Разрази их гром! Наш шляхетский лозунг до смерти: месть и истребление, пали и муки! Сто дьяболов вам в глотку, лантухам, а не Украину и волю! Костьми ляжете, пшя креф! Рабы, быдло паршивое, червяки, ракалии! Мы вас растопчем! Будете свободными, когда издохнете! На пали быдло в пекло, в вечный сон собак! Свобода Жечи Посполитой незыблема! До зброи! Нех жие шляхта!»
Ругательства гонорового панства в сейме только подчеркивали то, что Польская Корона вдруг легла у ног возрожденного Войска Запорожского во главе с его гением Богданом.
Речь Посполитая, пораженная неожиданным союзом казаков с татарами, узнала о гибели ее регулярной армии у Желтых Вод и Корсуни и пленении обоих коронных гетманов. Сенат, пытаясь спасти неспасаемое лицо, объяснял этот небывалый разгром предательством четырех тысяч реестровых казаков и двух тысяч украинских драгун, перешедших во время сражений на сторону бунтовщика Хмельницкого, и это была традиционная польская ложь. Казаки перешли к своим, но в спину коронному войску не били. Стереть дотла двадцать тысяч опытных жолнеров могла только невесть откуда взявшаяся грозная и такая же опытная колоссальная сила, и это был Хмельницкий и его рыцари-герои.
Справедливо опасаясь, что пока еще локальное восстание может захлестнуть всю, как оказалось, не удавленную до конца Украину, которая вдруг оказалась в удивительном полусоюзе с Крымским ханством, шляхетная сволочь на голубом глазу говорила посполитым селянам в Галичине и Великопольше, что разбита не знаменитая регулярная армия непобедимой Жечи Посполитой, а выбиты все до одного восставшие казаки, а захваченный при разгроме его бунтовщиков негодяй Хмельницкий уже в Варшаве и ему готовят мучительную висельную смерть. О том, что это очередная магнатская ложь в огромной стране узнали, конечно, очень быстро и в сенате стали опасаться, что уже повешенный по слухам Хмельницкий может повернуть полки на временно беззащитную Варшаву. Знавшие казацкого гетмана сенаторы прекрасно понимали, что он не сделает подобной глупости, но попытались выяснить, что на уме у невесть откуда взявшегося этого бывшего чигиринского сотника.
Брацлавский, позднее киевский староста Адам Кисел, единственный из тридцати украинских нобилей в сенате для собственных нужд сохранивший православную веру, в мае 1648 года писал из Киева в Варшаву уже почти возглавившему в бескоролевье Речь Посполитую примасу Андрею Лещинскому: «Страшное превращение наступило в нашем отечестве! Непобедимое для стольких монархов, оно побеждено одним изменником-казаком. Теперь уже рабы господствуют над нами. Все украинские провинции, откуда мы черпали всякую силу отечества, взяли они у нас как свои, саблей. Так внезапно, так тяжко этот неприятель растоптал польскую славу».
Не давая гоноровому шляхетству возможности быстро объединиться против еще не разгоревшейся Украинской революции, Богдан Хмельницкий из Белой Церкви писал давно умершему Владиславу IV, задуривая голову королятам правдой-неправдой о своих неведомых никому планах, уверяя почившего месяц назад монарха в своей преданности: «Использовав все способы отстоять свои права, казаки в отчаянии взялись за оружие. Они готовы ее положить, если Ваша ясновельможность прикажет, чтобы к ним относились так, как это заслуживают верноподданные Жечи Посполитой».