Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады
Шрифт:
Из Белой Церкви опять раздался Богданов голос, легко долетевший до рано обрадовавшейся Варшавы:
– Вы жжете православные церкви – и этим даете повод жечь костелы. Пожар часто случается от одной искры, которой только нужно вовремя хорошего ветра, чтобы заполыхать. На кровавых полях сражений пощаду и милосердие всегда заменяет ужас насилия человека над человеком, и раскатывается везде только картина страшной человеческой злобы. Вы, лживая и кичливая шляхта, породили эту войну своим фанатичным садизмом и презрением к людям, которых вы нагло и мерзко называете хлопами. За это перед вами – ужас, огонь и кладбище!
Слышавшая
Хмельницкий, конечно, хорошо понимал, что спокойнее всего в норе, только в ней ничего не видно и сделать там ничего нельзя. Только на горе перед личностью все как на ладони и сразу видно, что и где можно сделать. Богдан сознательно, где надо на кошачьих лапах, лез на рожон, вызывал огонь на себя, чтобы дезинформировать, ловить Польскую Корону на ее многочисленных ошибках. Он знал, что для того, чтобы с закружившейся головой не свалиться, оступившись, в пропасть и не забыть о тех, кто живет в долинах, голова должна быть особой. У Богдана Великого была особая голова.
Несмотря на то, что начавшаяся с нулевыми военно-материальными возможностями Украинская революция дважды победила, ее положение было чрезвычайно неустойчивым, а перспективы туманны. Дело было не только в том, что предстояло победить и нейтрализовать намного сильнейшего экономически неумолимого врага, Речь Посполитую. Проблема была в международной легитимизации встававшей из крови новой державы, возможной только с помощью протектората более сильного государства, которое в противном случае просто брало свою добычу силой, даже не особо заботясь о соблюдении европейских приличий. Образование нового государства, особенно способом народного бунта, всегда заставляет нервничать соседние страны-конкуренты, опасающиеся смены торговых путей, а значит, финансовых потоков, а значит, огромных экономических потерь, а значит, политических изменений в давно поделенном государстве, часто совсем не нужных правящей группе во главе с монархом, государем, правителем.
Богдан Хмельницкий, обсуждая ход революции с полковниками-побратимами, не уставал повторять своим товарищам по оружию:
– Для человека не должно быть такого положения, из которого он бы не мог выйти без пользы для себя!
У казацкого гетмана была особая голова, и ей действительно не было цены.
Богдан хорошо знал, что единодушие существует только между мертвыми. Он никогда не боялся обсуждать уже принятые им решения на генеральных радах всего Войска Запорожского. 1 июня 1648 года на огромном белоцерковском поле произошло еще не виданное Украиной событие. Двадцать тысяч казаков в четких полках и пятьдесят тысяч посполитых в почти стройных колоннах собрались на общевойсковую раду слушать уже фанатично любимого гетмана, и вдруг увидели, какую колоссальную они представляют силу. В рядах говорили о только что сказанных словах Богдана:
– Мы стоим больше, чем наши владетели и мы будем вольны! Достаточно только этого захотеть.
Еще во Львове иезуиты преподали Богдану науку, как владеть своим лицом, чтобы оно никогда не выдавало его мысли. Последователи гениального Игнатия Лойолы, создавшего лучшую в истории человечества систему воспитания и образования, показали чигиринскому хлопцу, как угадывать чужие мысли и привлекать людей. Один из умных польских послов, не раз беседовавший с гетманом, писал в Варшаву: «Его неподвижное лицо, словно гладкий лед, который едва прячет бездонные омуты. Говорят, что не было такого восстания, в котором он бы не участвовал, но всегда действовал так осторожно, что его было невозможно в этом заподозрить».
У Богдана Великого от природы был особый талант держаться величественно, при этом не отталкивая от себя людей любых сословий. 1 июня 1648 года перед морем народа выступал вождь и стратег:
– Польша – это наглость и эгоизм магнатов, глубокая нужда народа, легковесность шляхты, равнодушной к славе и благополучию родины, это беспорядок и анархия, содержащее грабежом войско, никчемы – военачальники, независимый парламент, не признающий никакой верховной власти, это бестолковые дебаты и выборы, всегда проводимые в атмосфере подкупа и террора.
Сенат говорит, что народом управляет не грубая и слепая сила, а мудрость. Не надо ему называть мудростью свою ловкость. Сейм под руководством сената любое дело легко топит в потоке пустых слов и водопаде старки. Было бы болото, а черти найдутся! Почему-то в Речи Посполитой все нам доброе до неба прямует, а все лихое из болота ползет. Шляхта говорит: на чьем возу едешь – того и песню пой. Казаки отвечают: у вас, панове, все одно, кто умер – тот кается, кто живой – тот чванится. Бойся волка спереди, коня сзади, а шляхтича – со всех сторон.
Лозунг и девиз гонорового ханства известен: «Як не мыни – так и не свыни!» Шляхтичи думают, что будут издеваться над нашим народом до веку? Давайте, уродзонные, ройте сами себе могилы. У вас, панята, хвастливость давно идет об руку с трусостью. Глядите, если можете отодрать глаза от вечного праздничного стола – поднялась народная хмара, чтобы сбросить ярмо ляшского позора!
Сенат обещает вложить казачеству мундштук в зубы. Попробуйте, уродзонные, но знайте, что не дал бог свинье рогов. Будем вам, панове, добрая гулянка! Вы казните и мучаете наших товарищей, пугаете весь народ смертью. Умирать нам учиться не у кого, сами любого научим. Пока мы живы – не сломимся, если только вашей панской кровью захлебнемся. Не забудем мы никогда своей отчизны, хотя бы наши сердца пробили ножами!
Вы, ляхи, пришли к нам разбойниками, забрали вольный край, ограбили людей и истребляете их. Вы называете нас быдлом, хлопами, песьей кровью. Молчите, панята, не то заклепаем вам горлянку! Украина – наша и воля здесь наша! Возмездие вам! Да будут прокляты гонители жизни и веры и нет им снисхождения ни в одной казацкой душе!
Нет в Речи Посполитой другого права, кроме права железа и огня. Где нет закона – нет и преступления! Или мы вас, или вы нас. Вместе на одной земле мы жить не можем!
Вставай, Украина! Вперед, на погибель ляхов! Вперед, рыцари, на ваших клинках блестит казацкая слава! Вперед, и за нами летит победа! Вперед, и наша отвага и стремительность ударит по шляхетской трусости и бессилию, и счастье будет за нас!
Закончил пламенные слова Богдан Великий и казалось, взорвалась вся белоцерковская и днепровская, и украинская степь:
– Слава Богдану, хай живе! Веди нас, батько, куда знаешь, а мы, если надо, головы положим за отчизну!