Богдан Хмельницкий
Шрифт:
энгиенским Кондэ. Это известие совпадает с известием Альбрехта Радзивилла о том,
что кардинал Мазарини, чрез посредство варминского епископа, бывшего польским
послом во Франции, просил прислать ему за французские деньги 2.000 воинов из
Польши. Набором этого войска занимался некто Пржиемский. Испанский посол и
императорский агент жаловались королю Владиславу, что это нарушает мир с
австрийским домом. Король, желая угодить обеим сторонам, явно
сохранять мир с австрийским домом и, в то же время, не мешал набирать воинов для
Франции, на том основании, что король не может вольному народу препятствовать
воевать там, где он хочет. Хмельницкий, как видно, недавно перед тем возвратился из
Франции. Король
*) Zbior pamiet. о daxv. Polsce, Y, 1—34. 2) Szajnocha. Dwa lata dz. nasz., 332. s)
Jemiolowski, 2.
125
виделся с ним и другими козаками тайно ночью, объявил им восстановление
козачества и побуждал начать войну с Турцией). Козаки получили грамату на
восстановление своих прав, приказание построить чайки и, на первый раз, на издержки
для построения чаек 6.000 талеров. Тьеполо сообщает, что им тогда было обещано
60.000 талеров, которые должны выплатиться в течение двух лет. В это время козаки
получили красное адамашковое знамя с изображением белого орла. Этим знаменем
козаки впоследствии очень дорожили. Тьеполо сообщает, что король увеличивал число
Козаков не до 12.000, как говорят другие, но до 20.000, кроме реестровых. Возбуждая
на предстоящую войну православных Козаков, Владислав, издавна
покровительствовавший православию, сделался как бы его воителем: Тьеполо
представил ему двух греческих монахов с Востока, которые от имени своих епископов
умоляли польского короля об освобождении христиан, страдавших под мусульманским
игом, и уверяли, что весь греческий народ восстанет по призыву Польши.
Все это делалось в большой тайне; знали об этом немногие, и в числе их одним из
главных деятелей называют королевского музыканта, итальянца Фантони, имевшего на
короля большое влияние. Но в это время воинственным замыслам Владислава нанесен
большой удар: коронный гетман Конецпольский, кроме Оссолинского, единственный
из сенаторов, искренно разделявший желание короля вести войну с Турцией»,
скончался через шесть недель после своего брака. Король был чрезвычайно огорчен его
смертью. Венецианский посол съумел расположить к своим замыслам молодую
супругу Владислава МариюЛюдовику, через посредство её секретаря итальянца
Ронкали. Королева согласилась дать взаймы 250.000 талеров за семь процентов на
военные издержки. Тогда начали думать о наборе войска. Тут Оссолинский показал
свою нетвердость и двоедушие. До сих пор он с энтузиазмом относился к
воинственным планам короля, но когда пришлось подписывать и скреплять
канцлерскою печатью так называемые приповедные листы, дававшие право на
вербунку солдат, Оссолинский отказался, побоявшись принимать на себя
ответственность за такое дело, которое, как он опасался, не получит одобрения
шляхетской нации. Король решился выдавать приповедные листы за собственною
печатью. Дело пошло хорошо и таким порядком. На плату завербованным воинам шли
деньги, занятые у королевы. Лица, получавшие приповедные листы, вербовали солдат
и в Польше и за границею, особенно в Германии. Королева, по происхождению
француженка, писала к правившей, за малолетством Людовика XIV, Францией)
королеве-матери и просила прислать в Польшу для предполагаемой войны против
турок графа Арпажона, предводительствовавшего французским войском в недавней
войне в, Германии, хорошо известного самому Владиславу. Королева просила
дозволить ему провезти с собою несколько сот французских офицеров 1). Сборное
место для войска было назначено под Львовом, где находился польный гетман
Потоцкий, который также благоприятствовал королевским планам войны, хотя не
искренно.
Король с увлечением предался военным приготовлениям, подстрекаемый молодою
женою, которую очень любил; исчезли его болезни, которыя
L) Linage. L’origine veritable, стр. 101.
126
так часто. приковывали его к постели; Владислав, как будто, помолодел, неутомимо
занимался в арсенале, надсматривал за работами в литейном заводе, и вскоре было
отлито до 40 новых пушек. Развлечением от трудов была для него охота, которую он
любил, как подобие войиы.
'Но среди военных приготовлений его союзники, папа и итальянские князья,
решительно не хотели давать денег и охладевали к союзу против Турции. Венеция
рассчитывала как можно дешевле подстрекнуть Польшу на отважное предприятие,
выгодное для Венеции, а о самой Польше мало заботилась. Тьеполо представлял
своему сенату, что для успеха нужно задобрить польских панов денежными подарками.
В глазах знавшего Польшу Тьеполо это была мера первой важности: приходилось
удовлетворять не столько алчности, сколько честолюбию панов. Подарки или поминки,