Боги Абердина
Шрифт:
— Так лучше, — сказал он. — Ты уверен, что не хочешь ничего выпить?
— Спасибо, я на самом деле не хочу.
— Ну, как хочешь. Так на чем мы остановились?
— Ты спросил, умею ли я водить машину.
— Риторический вопрос, риторический. — Хауи махнул рукой. — Я тебя обидел? Арт говорил, что ты немного обидчивый.
— На самом деле, нет, — ответил я. Сомнительно, что Артур такое говорил. — Просто все это немного пугает.
Хауи приподнял брови. Он был искренне удивлен.
— Честный парень. Мне это нравится. — Он подмигнул мне и взял стакан.
— Похоже, тебе нужно
Мой собеседник перевернул его вверх дном, и мы наблюдали за двумя стекающими по стенкам каплями.
— Думаю, ты прав, — сказал он и улыбнулся.
Мой приемный отец пил, и в результате я понимаю культуру пития, отличительные черты характера, склад ума и своеобразие манер среднего алкоголика. При общении с большинством этих людей требуется терпение. Пьющие люди прекрасно все понимают, когда пьянеют. Они знают, что пьяны, мало кто злит их больше, чем человек, который наивно считает, что пьяница не видит, насколько он пьян. Такие люди, как правило, невероятно погружены в себя, заняты своими собственными мыслями. Если расспросить такого о его жизни, то ты уже на полпути к произведению хорошего впечатления. Раздели с ними их настроение, каким бы оно ни было, стань символом трезвого двойника, коллеги, подтверждающего мнение пьяного, — и ты уж точно понравишься. Один актер, которого я видел по телевизору, заявил, что алкоголики — это эгоманьяки с низкой самооценкой. Хауи не был исключением, и я соглашался с его слабо завуалированными оскорблениями. В конце концов, через полчаса, когда открылась дверь и вошел Дэн, мы с Хауи уже достигли взаимопонимания.
Впервые увидев Дэна, я подумал, что нашел товарища. По виду он был одного возраста со мной, и его приняли в эту клику старшекурсников. Он держал в руках картонную коробку. Одет был Дэн в черный костюм и такое же пальто.
— Мы взяли целую коробку, — сообщил он, обращаясь к Хауи, даже не бросив на меня взгляда, когда проходил мимо. Дэн поставил коробку на деревянный пол в прихожей. — Пол отыскал золотую жилу… «Вега Сицилия». На прошлой неделе завезли.
Хауи потер руки, направился к коробке и заглянул внутрь.
Я встал, когда Дэн вешал пальто на вешалку у двери. Он оказался ниже меня, лицо было совершенно обычным, каштановые волосы зачесаны на прямой пробор. В глаза бросалась родинка на правой скуле. Он проверил ворот рубашки, разгладил галстук, потом посмотрел на меня и вежливо улыбнулся.
— Добрый вечер. Меня зовут Дэн. Ты Эрик?
Мы пожали друг другу руки.
Рядом со мной оказался Хауи, хлопнул меня по плечу, и у меня перед носом появилась бутылка вина.
— Вино пьешь?
— Пью.
— Хорошо.
Дэн выхватил бутылку из рук Хауи.
— Беру на хранение, — сказал он и направился к кухне, осторожно держа ее за горлышко.
Хауи мгновение стоял в задумчивости, затем побежал, чтобы удержать кухонную дверь, пока та не захлопнулась.
Я остался один перед открытой входной дверью, задумавшись, где я и что делаю. Ко мне подошел Нил и ткнулся мордой в руку. Я смотрел в темноту, туда, куда уже не падал свет из прихожей. У дальнего края лужайки мигнули автомобильные фары. Стояла тишина, типичная для сельской местности,
Я опустил руку, чтобы почесать Нилу шею, затем пес залаял. Подняв голову, я увидел человека более старшего возраста, с седыми, зачесанными назад волосами. Он стоял на крыльце, с большим интересом уставившись на меня.
— Это только я, Нил, — произнес человек спокойным голосом, протянул руку в перчатке, и пес ее обнюхал.
Это был доктор Кейд — я узнал его голос. Даже в тусклом свете голубые глаза преподавателя продолжали блестеть. Он посмотрел мне через плечо, разок моргнул, затем улыбнулся:
— Мне можно войти?
— О-о… — я покраснел и отступил в сторону.
Он шагнул в дом и закрыл дверь.
— Чем-то пахнет просто восхитительно, — сказал он, снимая пальто и вешая на вешалку рядом с пальто Дэна. — Должно быть, они готовят барашка, мое любимое блюдо.
Он снова уставился на меня, легко улыбаясь.
— Вас зовут Эрик, да?
— Да, сэр.
Он протянул мне руку, рукопожатие длилось чуть дольше, чем обычно.
— Надеюсь, что сегодня утром не был с вами слишком резок, — продолжал он. — Нас с издателем поджимают сроки, и у меня нет времени ни на что другое. Вы учитесь у Дэвида Тиндли, правильно?
Я кивнул, не находя слов, чувствуя себя так, словно находился рядом со знаменитостью. Наверное, так оно и выглядело. Доктор Кейд безупречно и просто одевался в темно-серый костюм. Загорелую кожу покрывали мелкие морщины, как у яхтсмена, щеки слегка покраснели. Вероятно, ему было пятьдесят с лишним или даже шестьдесят лет, но благодаря живости и энергии он казался моложе. Никаких драгоценностей я не заметил, у Кейда не имелось даже часов.
Арт вышел из кухонной двери в переднике, заляпанном коричневыми пятнами. Он подошел к преподавателю и улыбнулся, затем показал на меня.
— Это Эрик, доктор Кейд. Я вам о нем рассказывал.
— Да, мы уже познакомились.
Кейд улыбнулся в ответ. Артур выглядел неуверенным в себе. Он не знал, куда деть руки и нервничал так, словно представлял двух своих друзей при встрече, которую сам организовал.
— Извините меня, — сказал доктор Кейд, снимая перчатки.
Он заявил, что ему нужно переодеться перед ужином, а затем ушел вверх по лестнице. Арт хлопнул в ладоши и направился назад в кухню, оставив меня одного с Нилом.
Через пятнадцать минут обеденный стол, еще недавно представлявший собой стерильную картину из белой скатерти, пустых стаканов и холодного серебра, совершенно изменился. На нем стояли супница, от которой шел пар, с супом из морепродуктов, приготовленным Артуром; корзинка с французскими булками; керамическая миска, наполненная греческим салатом, приготовленным Дэном; и, наконец, три шампура с барашком, идеально приготовленным Хауи, несмотря на полученные в процессе травмы.
Доктор Кейд сел за стол последним. Предварительно он отделил столовую от остального дома, закрыв небольшие двери, ранее скрытые в арке. Теперь профессор переоделся в толстый свитер крупной вязки и серые шерстяные брюки. Кейд выглядел расслабленным богатым дядюшкой. Верхний свет был приглушен, он отбрасывал сияние цвета карамели на все происходящее.