Боги Абердина
Шрифт:
Я увидел, как Нил бежит по берегу пруда. Он несся за маленькой толстой птичкой, но это было безнадежным делом. Птичка улетела и стала кружить над водой.
Профессор бросил растение в плетеную корзину.
— На Артура ваши исследования произвели впечатление. Он говорит, что вы любите все византийское. Могу ли я предположить, что это касается всех сфер вашей жизни? — Доктор улыбнулся собственной шутке. — Я прочитал вашу последнюю работу, короткий обзор бенедиктинского монашества. Ожидал чего-то более длинного…
— Я знаю… — открыл рот я, но доктор Кейд откашлялся
— То, что вы представили, многообещающе, и моя критика относится только к вашей неопытности — ни к чему больше. Не бойтесь писать, — вот что я пытаюсь сказать. Например, вы проигнорировали святого Макария Александрийского и святого Даниила Столпника. Они оба представляют отличный контраст с определением «обычных людей» святым Бенедиктом. Вы можете себе представить, что перенес святой Даниил, сидя наверху столпа более тридцати лет? Ими нужно восхищаться — если и не за их веру, то, по крайней мере, за их убеждения. — Он отряхнул руки от грязи и переступил с колена на колено. — Знаете, пятьсот лет назад мы бы заставили Нила выкапывать мандрагору. Тогда считалось, что в ней живут гомункулы, которые станут кричать, если их побеспокоить. Они убьют того, кто вытянул корень из земли.
— Вы их пересаживаете? — спросил я.
— Нет… как раз наоборот. Я собираю корни для профессора Тиндли. Он готовит чай из мандрагоры и утверждает, что благодаря ему зимой не болеет. Хотя я подозреваю, что коллеге просто нравится слабый наркотический эффект.
Доктор Кейд собрался с силами и вытащил еще одно растение. Его пришлось дернуть дважды. Корень вылетел из земли, и раздался высокий резкий вой, который эхом пронесся по двору.
Я отпрыгнул назад, ожидая, что профессор Кейд сейчас рухнет и будет лежать без движения с раскрытыми глазами и вывалившимся языком. Послышался еще один жалобный вой.
Нил плыл к берегу, поскуливая. Я бросился к пруду, ступая по грязи и кукушкиному льну. Пес, хромая, выбрался на берег и бросился ко мне, прижался мокрой головой к моему бедру. Из левой задней лапы капала темная кровь. Я увидел рану под спутанной шерстью. Это выглядело так, словно кто-то замахнулся топором и опустил его на лапу пса, но удар оказался скользящим. Нил скулил и пытался опустить лапу, но от этого только начал лаять.
К нам подошел доктор Кейд, наклонился над Нилом сзади и нежно поднял раненую лапу. Она представляла собой небольшую дугу, из которой пузырями текла кровь.
— Похоже, его хватила каймановая черепаха, — сказал он, выпрямился и вытер руки о заляпанные штаны. — Принесите бинт и пластырь из ванной. — Профессор погладил Нила по голове. — Ему придется сделать анестезию, чтобы зашить, но у меня здесь ничего нет. Если не возражаете, отвезите его к ветеринару. Я позвоню доктору Магаваро. До его клиники пятнадцать миль. Я не хочу перекладывать на вас свои дела, но у меня действительно много работы.
Доктор Кейд держал Нила за ошейник, пес стоял спокойно, кровь из раны капала и впитывалась в землю. Я бросился к дому бегом мимо корня мандрагоры. Но тут из плетеной корзины что-то внезапно выпрыгнуло и побежало по покрытому листьями полю.
Я
— В чем дело? — спросил доктор Кейд.
Он заставил пса лечь на бок. За ними по поверхности пруда пошла рябь, темная вода словно морщилась под легкими дуновениями ветра.
— Все в порядке, — ответил я и пнул корзину.
Я был поставлен в тупик, и у меня немного кружилась голова — то ли от жары, то ли от вида лапы Нила, — непонятно, отчего. Корень мандрагоры пошевелился. Кусочки подсохшей земли отвалились от него. Лениво покатился набухший плод. Он был полон сока и мякоти, и жарился на солнце.
— Мне показалось, что я увидел гомункула, — признался я полушутя.
Доктор Кейд снова вытер лоб.
— Не вы первый.
В приемной ветеринарной клиники доктора Магаваро сидела пожилая дама с маленькой клеткой на коленях и что-то мурлыкала себе под нос. Из-за тонкой проволочной сетки на меня округлившимися глазами смотрела кошка. Она явно нервничала. Белые усы торчали наружу.
Я укоротил поводок Нила, и мы уселись напротив женщины. Кошка прижала уши и приоткрыла рот, словно издавая беззвучное шипение. Но пес слишком устал, чтобы обращать на это внимание, он опустил голову на забинтованную лапу и наблюдал за движениями секретаря в приемной.
С противоположной от входа стороны появился высокий, немолодой мужчина с седыми волосами. При виде меня он широко улыбнулся и протянул руку. На нем был белый халат, заляпанный пятнами различного цвета.
— Вы, вероятно, Эрик. А я — доктор Магаваро. — У него был сильный акцент жителя штата Мэн. — Уильям сказал, что считает это укусом каймановой черепахи. — Он опустился на колени рядом с Нилом и осторожно приподнял лапу пса. — Судя по всему, Уильям прав. Ты потом вернешься за псом, или подождешь с ним, пока я готовлю анестезию?
— Он будет под наркозом?
Доктор Магаваро медленно кивнул:
— Да. Но беспокоиться не о чем. Это обычная процедура. Под общим наркозом он будет лежать неподвижно, пока я оперирую. Мы побреем раненое место, потом зашьем и заклеим, и пес быстро придет в норму. Вы — его владелец?
— Нет, сэр, — ответил я. — Хауи.
— A-а, да. Рыжий. О-о, вот еще что…
Из-за стола к нам направилась худая женщина, и доктор Магаваро автоматически отдал ей поводок. Его внимание все еще было сконцентрировано на мне.
— Некоторым кошкам Уильяма пора делать прививки. Передайте ему, пожалуйста, что в нашем округе уже несколько случаев бешенства. В этом месяце — четыре, по большей части болеют бродячие животные, но, тем мне менее, следует принять профилактические меры…
— Я не знал, что у него есть кошки, — сказал я.
Доктор Магаваро выглядел удивленным.
— Конечно, есть, — выпалил он. — Он очень любит кошек. Как же это называется?..
— Элурофил, — подсказал я.