Боги, дороги и рыжие неприятности
Шрифт:
– Днем за тем домом наблюдает слишком много глаз, - снизошел до объяснений господин Таинственность, хоть и не слишком охотно.
– Никогда не знаешь, кто за тобой может увязаться и зачем. И раз уж ты об этом вспомнила, то не двинуться ли нам дальше?
Не дожидаясь ответа, он подхватил меня под локоть, и мы направились к выходу из сада, шествуя неторопливо и степенно, будто престарелые супруги на прогулке.
На углу мой спутник ненадолго оставил меня, чтобы перекинуться парой слов с упитанным коротышкой, скучающим на козлах закрытой повозки. Пара монет сменили хозяина, и вот мы уже
– Скоро стемнеет, будет проще, - зачем-то пояснил он, что-то высматривая через щель в занавесках. В пыльном полумраке я видела только большой темный силуэт напротив и освещенный кончик носа.
Снова накатила слабость, и я откупорила заветный бутылек. Пахло зелье еще хуже, чем мне помнилось, и удержать его внутри оказалось непросто.
– У меня совсем чутье отшибло, - пожаловалась я, сама не зная почему.
– За нами точно следят, иначе ты бы так не дергался, а я вообще ничего не чую. Интересно, это из-за болячки или из-за лекарства?
– То, что ты пьешь, не лекарство, - мрачно откликнулись из темноты напротив, - И болтай потише, если уж молчать не можешь. Наш добрый возница вполне обойдется без твоих откровений.
– Так укрепляющее снадобье, какая разница, - вяло огрызнулась я, послушно понизив голос до шепота.
– И не укрепляющее, - долетел до меня тихий голос, - даже наоборот. Яд это.
– Какой резон меня травить?
– не поверила я.
– Не проще подождать немного?
– Яды разные бывают, - снизошел до объяснений господин Всезнайка.
– Самые простые действуют без затей, прожигая или разъедая внутренности, но этот не из таких. Он действует на разум так же, как кнут действует на лошадь. Здорового поначалу может так раззадорить, что он будет работать три дня кряду, а потом еще и танцевать пойдет на праздник. Лошадь, когда ее кнутом охаживают, тоже быстрее бежит, но лошадь потом и поменять можно, а разум загнанный не сменяешь на свежий.
– Если опоздать боишься, о лошадях не думаешь, - так же тихо откликнулась я, - Особенно о безнадежно больных клячах. Мне бы только до рассвета дотянуть, а потом или смерть, или исцеление от всего и сразу. Так не все ли равно, что пить, если это помогает мне шевелиться?
– Ах да, нельзя же подвести богиню, - в одной этой фразе было больше яда, чем в бутылке, что лежала на моих коленях.
– Ты что же, не веришь в богов?
– тут же поделилась я посетившей меня странной мыслью. Не знаю, насколько коверное зелье подстегивает разум, но язык оно развязывает не хуже крепчайшего самогона.
– Хватит и того, что ты в них веришь, - все так же ядовито отозвался мой собеседник и добавил совершенно другим тоном: - Почти стемнело, но толпа еще не поредела. Как раз то, что нужно. Сейчас проверим, за кем из нас следят вон те неприметные парни.
– Если неприметные, значит точно не за мной, - уверенно изрекла я, опять позабыв понизить голос, - потому что за мной кроме стражи следить некому, а скрытность вовсе не входит в число талантов героев в синем.
– Зачем гадать, если можно узнать?
– резонно возразили мне из темноты напротив, - Ты как, держишься еще? Объятия пеньковой дамы не сахар.
– Эта дама мне чуть шею не сломала, - проворчала я, который раз ощупывая борозду под челюстью.
– Тебе повезло, что она вообще порвалась, - спокойно возразил мой «спаситель», - Все же расчет был на Болли, а он куда тяжелее тебя.
– Прибавь вес цепей, - я пожала плечами и неловко пошутила: - и груз ужасных злодеяний на моей совести.
Из темноты донесся тихий смешок.
Повозка поехала медленнее и голоса снаружи стали громче и отчетливее.
– Сейчас свернем на площадь, - прошептал мой спутник.
– В толпе возница свою клячу пустит шагом а ты, как скажу, выскочишь из повозки и попробуешь затеряться в толпе. Сможешь? И плащ наизнанку выверни.
– Как-нибудь справлюсь, - буркнула я, неловко дергая пряжку.
В легендах надетая наизнанку одежда иногда помогала сбить со следа собак, но здесь явно что-то другое.
– Быстрее, мы почти на месте, - поторопили меня из темноты.
Да кто ж его учил под руку говорить? Я чуть пряжку под сидение не уронила.
– Думаешь легко вывернуть тряпку, размером с дворцовую площадь, - огрызнулась я, уже привычно натягивая капюшон до кончика носа. Так всей моей красоты, конечно, не прикрыть, но мой платок остался у доктора и, если у тамошних слуг есть хоть капля разума, уже дотлевает в мусорной яме.
Дождавшись тихого «Прыгай!», я подобрала полы и тихо выскользнула в едва приоткрытую дверцу. Точнее, попыталась выскользнуть, потому что тело все еще не настолько хорошо меня слушалось. Мостовая больно ударила по ногам, я пошатнулась и только по какой-то странной случайности не выронила бутыль прямо под ноги неопрятного детины, орущего что-то про «лучшие пироги во всей Империи». Пахли эти пироги так, что я поспешила отойти подальше, старательно держась с наветренной стороны. Как-то паводком залило наш погреб, и вода не сходила целых две луны, а когда все-таки сошла, дед глянул вниз, выругался и пошел копать новый. Так вот, старый погреб пах не в пример вкуснее, чем этот «лучший в Империи» кошмар пекаря.
Смешаться с толпой оказалось на удивление легко. Я неспешно пробиралась по краю площади, старательно держа голову низко опущенной и надеясь, что тень от капюшона достаточно скрывает мое «украшение». Изнанка плаща оказалась светло-зеленой, как плохо высушенное сено. Удобная вещь, ничего не скажешь. Хотя бы понятно стало, почему господин Крохобор содрал с меня двойную цену.
– Они разделились, как только сообразили, что в повозке тебя нет, - еле слышно шепнул тот, о ком я только что подумала, появляясь непонятно откуда и, как ни в чем ни бывало, зашагал рядом вежливо придерживая меня под локоток.
Не скажу, что принесенная им новость сильно меня удивила. Если некто, за кем ты следишь ни с того ни с сего буквально прилипает к кому-то, значит этот кто-то определенно стоит внимания. Даже если мы сейчас распрощаемся насовсем, это уже ничем не поможет. Ясно было одно: кто бы ни были эти люди, к Избранной их вести нельзя.
Мой новоявленный собрат по несчастью, как видно, думал в том же направлении, потому что спросил:
– Как думаешь, где-нибудь поблизости можно поужинать, не ввязавшись при этом в трактирную драку?