Боги минувших времен: стихотворения

Кондратьев Александр Алексеевич

Царица шабаша

Ты помнишь, на черном зловещем баране Ты к нам прискакала нагая, Белея, как призрак в полночном тумане, Испуганно слезы роняя? Ты помнишь, как ярко огни запылали, Как в пляске завились инкубы, Как гости, склоняясь, «лицо» целовали В холодные, бледные губы? Ты помнишь, кропили нас кровью козленка… Горячие, алые брызги… Как плакал в толпе кто-то долго и звонко Под общие крики и взвизги? Когтями нечистые вырыли яму, И влагой она засветилась. Под дикую песню, где славили «Даму», Ты помнишь, туда погрузилась? Ты помнишь, как, очи потупивши долу, В клубах кантариды и нарда, Полна содрогания,

шла ты к престолу Принять поцелуй «Леонарда»; Как в трепете сладко-томителыюй муки, Тебе неизвестной дотоле, Ты, гордо раскинув прекрасные руки, Простерлась на страшном престоле?

Заклинание

Тихо в подвале. Вдоль свода кирпичного Отблески пляшут огня. Веяньем холода страх непривычного Обдал тебя и меня. Брошены в уголья травы душистые. Пламень дрожит голубой. Силы нездешние, силы нечистые Мы заклинаем с тобой. Тесен наш круг. Вся полна ожидания, Ты мне прижалась к плечу. Обнял я стан твой. Слова заклинания Строго и властно шепчу. Кончил. Чу! Трепет гудения струнного, Тихий, таинственный стук! Ждем мы видений, меча двоелунного Не выпуская из рук… Ахнула ты, содрогаясь и путая Нить непонятную слов. Ларвов тела безобразно раздутые К нам поползли из углов. Следом, колеблясь, как травы болотные, Духи иные стеклись. Формы людские и формы животные В них своенравно слились. Поднял я перстень с звездой златокованой, Пятиконечной звездой. — Духи, ответьте, что нам уготовано В жизни суровой судьбой? Что нам сулит непреложно грядущее? Горе иль радостей дни? Ждем мы с тоскою… Молчанье гнетущее. Не отвечают они… Грозно сгущаясь, толпа безобразная Все прибывает из мглы. Шепчутся головы мертвенно-грязные; Уст их кривятся углы. Тянутся цепкие руки мохнатые… Вот они вновь поползли, Крови и мыслей исчадья проклятые… Близко… Коли их, коли!..

«Ветер и мрак ледяной…»

Ветер и мрак ледяной… Хаоса дальнего шум. Вырвал из жизни земной Душу мне смертный самум. В мир пережитых минут Мне возвращения нет. Сладко поют и зовут Кольца лазурных планет… Мимо! Не тянет меня Лун упоительный зов. Громко бушует, маня, Хаоса сладостный рев. Вечную чувствуя связь, Мчусь метеором туда, В пляске безумной кружась, Я потону без следа.

«В доме отца моего обителей много…»

(От Иоанна 14, 2)

Мы ждем Тебя. Из недр ущелий диких, Из тьмы пещер, из топей и трясин Несется крик и малых и великих: О, низойди, сойди к нам, Властелин! Из тесных нор, где, прячась друг от друга, Забились мы, летят к Тебе мольбы, Не молкнет вопль: сойди с святого круга, Спаси наш род от тягостей судьбы! Войди в леса, лазурью осиянный, Своим явленьем алчных разгони, Явись средь нас, о сладкий, о желанный, И на ползущих ласково взгляни! Мы ждем Тебя, бессильно простирая Корявых лап усталую ладонь… Ты низойдешь! Застонет мгла немая, И запоет Твой благостный огонь…

Вечер в Афинах

Посвящается А. П. П-му

Помнишь тот вечер? Пели гетеры. Чаши встречались звеня. Лили по-скифски. Пили без меры; Пили до проблесков дня. Медь и вино мы вместе мешали. Рвалися струны кифар. Странно знакомы, лица мелькали Сквозь опьяненья угар. Помнишь ли смех, поцелуи, улыбки, Запах курений и вин… Кордакс всеобщий?.. Как смелы и гибки Стройные девы Афин! Помнишь, средь звуков оргии шумной, Слившихся в радостный хор, Кто-то, споткнувшись в пляске безумной, Рухнул на тирский ковер?.. Меж занавесок небо виднелось; Крупные звезды на нем… Звезды нам пели… Небо вертелось, Падали кубки с вином. Дев розоликих теплились очи. Ночь была в косах у них… В теплых объятиях ласковой ночи Каждый стал кроток и тих… Помнишь ты утро? С грустью во взоре Мы покидали Пирей. Судно нас ждало. Пенилось море; Гневался старый Нерей… 1906 г.

Аравийская куртизанка

Пред любою стрелой открывая колчан, Я во всякие очи гляжусь, Каждый вечер встречать выхожу караван, Перед каждым шатром я сажусь. Пусть соседи твердят, что не знают стыда Ни ланиты мои, ни глаза; Пусть цепочек у ног не видать и следа, Но зато на руках — бирюза… Я, как башня, тверда, я, как пальма, стройна И легка, словно горная лань. Темно-бледная грудь моя взорам видна Сквозь мемфисскую легкую ткань. Под ушами моими подвески звенят. Золотые запястья на мне. Я в ночной тишине в честь богини Аллат Вся нагая пляшу при луне. В час, когда будет кротко Аль-Уцца мерцать, Приходи, мой возлюбленный брат. Две звезды синеватых — богини печать – На щеках моих смуглых горят…

«Есть в царстве снов страна. Там в сумраке видны…»

Есть в царстве снов страна. Там в сумраке видны Причудливых дворцов застывшие строенья. Пустынны улицы, и, трепета полны, От взора прячутся немые привиденья. По плитам каменным истертой мостовой Бродил я медленно, весь полон ожиданья. Очами злобными, объяты полутьмой, Глядели на меня покинутые зданья. С тревогой тайною я там тебя искал, Загадочных палат заглядывал в преддверья. Там было пусто все, и злой паук заткал Грифонов мраморных изогнутые перья. Под аркой темною я крался в тишине И зорко узкие оглядывал проулки. Я, словно тень, скользил, но все ж казались мне Шаги неверные так непривычно гулки. Тебя там не было. Напрасно призывал Я стройный образ твой с неутолимой страстью. В преддверьях сумрачных мне лапу простирал Лишь каменный дракон с разинутою пастью…

«Серебряной звездой стремлюсь я темноте…»

Серебряной звездой стремлюсь я темноте, Ни ветра не боясь, ни зноя, ни мороза, Сквозь волны хаоса, куда всевластно грёза Мой дух влечёт, где блещет на кресте В сиянье пурпурном мистическая роза. Пусть лики строгие мне преграждают путь; Пусть волны чёрные ярятся, негодуя, И леденящий вихрь пытается вдохнуть Бессильный трепет мне в тоскующую грудь — Звездой серебряной к той розе припаду я.

Лоси

Где прутья ивняка особенно часты, Где чуть чернеют пни под белой пеленою И тоненьких осин обглоданных кусты В уборе инея в созданья красоты Превращены волшебницей зимою, За шагом шаг бредут, проваливаясь в снег, Огромных пять лосей по лесу осторожно. Передний — их вожак. Забыв про быстрый бег, Они идут в чащу. Там будет их ночлег. Четыре будут спать; вожак — дремать тревожно. Румяная заря играет на снегах. Покоя полон лес, задумчивый и строгий. Лишь заяц изредка мелькнет, как сон, в кустах. Немая тишь кругом. На тусклых небесах Серебряной луны восходит серп двурогий.

На погребение М. А. Лохвицкой

В пору осеннюю, в пору дождливую В недрах озябшей земли, Как изваянье богов, молчаливую Люди тебя погребли. Ночи предвечной объятия властные Обдали холодом ту, Кто воспевала лобзания страстные, Мраморных тел красоту, Кто наслажденья мучительно-знойные В красочно-звонких стихах Нам воплотила, зажгла беспокойные Грезы в бессонных умах… Сапфы соперница, в мрачной обители, В области легких теней, Встретят прекрасную Тартара жители Звучною песнью твоей…