Боги, пиво и дурак. Том 4
Шрифт:
Ее нежные пальчики невесомыми прикосновениями скользнули по плечу Эреба.
— Я имела в виду, что достаточно хороша, чтобы произвести неизгладимое впечатление на юного мальчика, только и всего. И если некоторые воспринимают это как личную трагедию и теряют разум или лезут в петлю — в чем моя вина?
— А может, они теряют рассудок просто потому, что человек не может противостоять магии суккуба? — никак не реагируя на игривое поведение демоницы, с невозмутимым лицом спросил Эреб.
— Ну, ты опять меня обижаешь, — надула вишневые губки Лилит. — Хочешь, я тебе докажу, что моя магия здесь не при чем?
Губы Эреба тронула ухмылка.
— И как же ты это сделаешь?
Лилит расцвела улыбкой.
— С помощью мужчины, защищенного иммунитетом, — взглядом она показала на спящего Даниила. — Давай заключим пари? Если я проиграю, то приму твои условия и стану на целый год настолько аскетичной богиней телесной любви, что мои коллеги будут краснеть за меня. И больше никакого секса на территории твоей школы.
— А если выиграешь?
— Если выиграю... — она широко улыбнулась и, обняв Эреба за шею, приподнялась на цыпочки и что-то тихо сказала ему на ухо.
А потом опустила руки и отступила на шаг.
— Ну так как? — промурлыкала она, лукаво прищурившись.
Эреб с каким-то неожиданно серьезным и задумчивым видом взглянул на демоницу.
— Что ты молчишь? — нетерпеливо спросила Лилит.
— Пожалуй, условия меня устраивают, — отозвался тот.
— Тогда что тебя останавливает? — блеснула огоньками глаз Лилит и протянула ему руку с острыми коготками.
— И никаких штучек? — уточнил Эреб.
— Только женские.
— Пьяное соитие тоже не считается.
Лилит расхохоталась.
— Мыслишь, как истинный мужчина! Но хорошо, пусть так. И, само собой, силой я его брать не буду. Ну так что, идет?
— Пусть будет, — отозвался Эреб, принимая в свою сухую ладонь руку Лилит. И с недоброй усмешкой добавил: — Прежде чем заключать пари, тебе бы стоило узнать больше об этом молодом человеке. Ведь ты выбрала очень неудачный объект для спора. У парня слишком много других проблем, да и на женщин он не особенно падок, чтобы вопреки моему прямому запрету вступить с тобой в постыдный союз. А запрет будет, ты не сомневайся.
— Не сомневаюсь, — блеснула острыми зубками Лилит. — Ни в твоей способности запрещать, ни в своих силах. Готовься проиграть, учитель.
Молча кивнув ей на прощание, Эреб удалился.
Когда он ушел, демоница изменилась в лице. Вздохнула.
Потом взглянула на Даню.
— Знаю, получилось немного цинично. С ним иначе нельзя. Но не суди меня строго, таким бревном непросто манипулировать, — негромко сказала она, присаживаясь на край постели. — А так я получила официальный доступ к твоему симпатичному телу.
Она тихонько рассмеялась и с улыбкой погладила Даниила по волосам и шепотом мечтательно добавила:
— И почему только ты такой сладенький? Хмельной, как бокал девичьей крови на жертвеннике. Так бы и съела...
* * *
Эреб вошел в святилище, медленно переступая ватными ногами.
Какое внезапное решение.
Если вдруг Лилит пожелает победить любой ценой — она сможет это сделать. Потому что на самом деле иммунитет Дани не имел никакого отношения к месту его рождения и к другому миру.
Этот иммунитет ему дал Та’ки — побочный эффект от зачарования, которым шаман скрыл истинную природу магии Даниила.
А зачарования не безукоризненны, и со временем они нуждаются в обновлении...
Так что ученику Януса рано или поздно предстоит встретиться лицом к лицу с магией суккуба, распаленного желанием обладать новой игрушкой. Одна ночь с демоницей способна лишить человека воли. За несколько ночей суккуб способен выпить из своей жертвы почти всю жизненную энергию, лишить рассудка и памяти.
Шаманы и миротворцы почти неуязвимы для суккубов. Другие сильные маги могут защищаться специальными конструктами — обычно это малоэффективно, однако же определенный шанс уйти из-под наваждения у них есть.
Но Даня — призыватель, и никаких сложных конструктов он не знает.
Он уязвим.
А еще из-за наполненности божественной энергией его оболочка кажется такой хрупкой!
Того и гляди — сломается ключик Фортуны.
Вот только Эреб не знал, было бы это плохо — или все-таки хорошо?..
Ведь если ключ сломан — кто сумеет открыть дверь?..
И разве кто-нибудь вообще отправится эту дверь искать, зная, что ключ навсегда утерян?
Тяжело ступая, Эреб вышел в центр святилища и поднял лицо к выгнутому куполу.
Там, под слоями краски, скрывались фигуры тех, кто был Эребу дорог когда-то.
И сейчас он будто бы видел их через эти слои...
— Прости, — тихо сказал старик. — Я знаю, этот мальчик ни в чем не виноват... но, если бы он умер... Только не от меня. Не от моей руки. Всем стало бы лучше, — его голос дрогнул, взмывая под купол. — Зачем ты прислала его сюда? Теперь твой муж готов поднять остатки своего былого воинства из могил и пойти вперед — на погибель многим... И прежде всего, самому себе. Он обречен, если сделает это. Его ведь не оставят в живых — ни за что не оставят... Так зачем же ты это сделала?!
Он тяжело вздохнул и добавил:
— Впрочем, ты никогда не была умна. Красива — да. Но не умна. Скорее, безумна... За это он тебя и полюбил. Кто бы мог подумать, что такое железное сердце расплавится, как в горниле, в твоих тонких пальцах, унизанных кольцами?.. Лилит не понимает... Голову теряют не только те, кому в этой самой голове носить нечего. Ее теряют из-за горячего сердца. Я думал, за эти годы его сердце стало холодным. Но это не так...
Звук его голоса превратился в бормотание, с которым он и двинулся в свою каморку, сутуло сгибаясь от тяжести невидимой ноши.