Боги, пиво и дурак. Том 8
Шрифт:
В любом случае, то ли от радости, то ли от горя скрутило беднягу неслабо.
Прижав руку к груди, он захрипел, хватая широко открытым ртом воздух. Губы посинели, глаза стали круглыми…
Дворецкий среагировал мгновенно.
Он схватил с тарелки четвертушку яблока и под возглас Деметры «Постой!!!» сунул его старику в рот — далеко, аж в самую глотку.
Бельского затрясло. Он закашлялся и захрипел еще сильнее.
Мы оторопело уставились на старика, в то время как Демка еле слышно пробормотала:
— Постой же… Это слишком…
И тут очертания тела Бельского размылись и потекли, как растаявший воск.
Дворецкий отшатнулся.
— Господин?! — вскрикнул он.
А в кресле уже медленно оседал пузырем пустой смокинг, внутри которого сидел… младенец!..
— … Слишком много, — договорила Деметра свою фразу.
Немая сцена.
Фемида с открытыми глазами. Мы — с открытыми ртами.
И господин Бельский. Лысый, розовый, с заячьим набором зубов.
Помахав ручонками перед своим лицом, детеныш поднял на нас васильковые глазки и растерянно проговорил, делая ударение на последнем слоге:
— Кака?..
— Господин!!! — проревел дворецкий, роняя тарелку вместе с оставшимися кусочками молодильного яблочка. — Господин, как же?..
— Кака-ааа! — яростно заверещал младенец. — Кака, дай!!
— И не поспоришь, — проговорил я, ошеломленно почесывая затылок. — Вот это кака так кака…
Барон кашлянул.
— М-да… Как-то неловко получилось, — пробормотал он, поглаживая тощими костяными пальцами подбородок.
— Сделайте же что-нибудь! — крикнул дворецкий Деметре.
— Эмм… — озадаченно проговорила она. А потом присела рядом с креслом, глуповато улыбнулась малышу и нежным голосочком сказала.
— Агу? Агу-агу?
Ребенок зашелся плачем.
— Дай, дай, дай! — рыдал он. — Кака!
Видимо это был весь словарный запас магистра на данный момент.
Черт возьми, Мартину Силену из «Гипериона», оказывается, еще очень повезло с его набором словечек!
— Вы издеваетесь?! — подскочил к Деметре дворецкий.
— А что, по-вашему, мне надо сделать? — огрызнулась она. — Добавить ему еще здоровья и юности? Чтобы в пробирке поместился? Я же кричала вам: «Подождите!» Не хотели подождать тридцать секунд — теперь лет двадцать ждите, чтобы он на себя прежнего похожим стал.
— Ну хоть вы помогите! — в отчаяньи воззвал дворецкий к Самеди.
— Что, прибрать его прямо сейчас? Это я могу, — отозвался барон.
— А я потом подниму, если надо, — охотно предложил свою помощь Лёха.
— Нет!!! Нет, не надо! Господи… — простонал дворецкий.
— Сделай милость, помолчи? — тихо сказал я Лёхе. — А то твоя некромантская доброта сейчас доведет до инфаркта и второго!
— Могу вообще угаснуть! — обиделся мой приятель, и его глаза в самом деле погасли.
Вот ведь блин!
— Что же делать?.. — не переставая вздыхал между тем дворецкий, нервно вытирая платочком лоб. — Что нам теперь делать?..
— Ну эмм… — сказала Деметра, наблюдая за тем, как из рыдающего тринадцатого пророка
И тут из-за наших спин раздался женский голос.
— Ой, а кто тут у нас такой сладенький? Кто такой маленький?
Мы обернулись.
Фемида, поднявшись со своего жесткого ложа, ступила босыми ногами на каменный пол и подошла к инвалидной коляске. Она решительно протянула руки и вытащила младенца из намокшей одежды.
— Дай… — всхлипнул ребенок.
— Не надо плакать, — сказала богиня баюкающим тоном, чуть покачивая малыша.
Мелкий вцепился ручонками в складки ткани у Фемиды на груди, все еще судорожно всхлипывая и бормоча свое «дай, дай».
Несчастный Бельский. Долго же тебе ждать придется…
— Вот и накрылась медным тазом вся информация, — проговорил я, глядя на эту парочку.
— Ничего не накрылось, — печально ответил мне дворецкий, прикладывая платок к раскрасневшимся глазам. — Я в курсе всех дел господина. И пока остальные не узнали, что его… больше нет, — тут голос его дрогнул, но дворецкий тут же взял себя в руки и продолжил говорить. — Все остальные ресурсы также к вашим услугам. Мне многое поручалось делать от лица господина, и никто не удивится, если…
Тут шевельнулись тени, и дворецкий умолк. Перевел вопросительный взгляд на меня, мол, видел ли я это?
— Так, женщины и дети — медленно на выход! — скомандовал я. — Плавно, не делаем резких движений…
Но процесс уже начался. Черные силуэты с шелестом и шепотом хлынули к нам.
Я развернулся к ним лицом, готовый вступить в бой, и в это мгновение на весь подвал раздался писклявый окрик:
— Кака!!!
Стражи замерли — и послушно расползлись по прежним местам.
Я в абсолютном офигевании оглянулся на кроху-Бельского.
— Вы в сознании?.. Ой, то есть вы помните, кто вы?
— Дай, — сказал младенец.
Я подошел к ребенку и заглянул ему в лицо.
— Так, давайте-ка договоримся. «Дай» — это будет у нас согласие, или «да». «Кака» — «нет». Договорились?
— Дай, — серьезно повторил малыш.
— Вы — розовый бегемот?
— Кака.
— Вы — господин Бельский?
— Дай.
— И тени будут слушаться вас даже в таком виде?
Ребенок задумался.
— Дай кака дай.
— Стало быть, хрен его знает, но скорее всего да.
— Дай.
— Слава богу, хоть так! — облегченно выдохнул дворецкий.
И тут опять подала голос Фемида.
— Спасибо, что пришли за мной, — сказала она, с интересом разглядывая нас. — Я уже и не надеялась, что кому-то еще кроме Станислава есть до меня дело.
Я кашлянул.
— Ну эээ… Вообще-то, если честно…
Демка больно ткнула меня локтем в бок и зыркнула испепеляющим взглядом.
И с дружелюбной улыбкой ответила:
— Рады, что смогли помочь.
— Ты же Деметра, верно? Я помню тебя.