Боги, пиво и дурак
Шрифт:
— Умка моя, иди сюда, иди… — с такой нежностью проговорил он, что у меня челюсть отвисла.
Тем временем он присел и поднял с земли…
Пятисантиметровую многоножку.
Она была рыже-красная, с черными поперечными полосами.
— Полезай домой, Умка моя, — ласково приговаривал Ян, отправляя тварь в коробок. — Досталось тебе, да? Ну ничего, я такую муху тебе сегодня поймаю — закачаешься…
— Это… что? — проговорил я, чувствуя, как победоносное чувство внутри меня сменяется каким-то
— Твой противник, — заржал рыжий у меня за спиной. — Майка так близко тебя подтащила, что ты чуть и правда не зарубил беднягу, когда секирой-то в землю саданул!..
— Ничо не понял, — с трудом выдавил я из себя. — Ян, объясни?..
— А чего тут объяснять? — пожал тот плечами. — Умка — умница, не зря дрессировал!..
Он ласково потрогал пальцем крошечную кракозябру в своем коробке. Та защелкала, затрещала, приподнялась наполовину — и, завалившись на бок, перевернулась на спину — совсем как только что в бою.
— И пузико тебе почешу… — с самым серьезным видом сказал Ян, поглаживая ей членистое брюшко ногтем.
Я кожей почувствовал, как по щекам и шее растекается пунцовая краска.
То ли от гнева, то ли от унижения.
— Подожди-ка, ты же не хочешь сказать?.. — мой голос звучал отвратительно глухо, будто я вещал из запертого подвала, куда скатился прямиком с вершины Олимпа.
— А вот Майя — дура безрукая… — проговорил Ян, бережно закрывая коробок. — Ну ничего, она еще явится в казарму, — с многообещающей интонацией закончил он.
И повернулся к рыжему.
— А ты был крут, и подсветил, как надо, и Умку красоткой сделал — растешь, иллюзионист!..
Мои руки повисли вдоль тела, как плети. Пот выступил на воспаленном лбу.
Трубец, Даня…
Ты только что не монстра победил, а бегал, как придурок, за козявкой, казавшейся бегемотом!..
Ян с рыжим двинулись дальше, а я так и остался стоять, чувствуя себя полным придурком.
— Эй, ты чего? Пошли! — позвал меня Ян.
Похоже, выражение моей физиономии было до неприличия говорящим, так что он расхохотался.
— Ты что, и вправду подумал, что я на тебя призвал дикую страшную тварь? Ну ты даешь!.. Но ты не ссы — ты же теперь официально относишься к школе боевого искусства.
— А… Магия?.. — спросил я. — Магия тоже была иллюзией?..
— Ну, источник у тебя появился на самом деле, — с каменной миной заявил Ян.
— Уфф, — облегченно выдохнул я, чувствуя, как мерзкая холодная жаба сползает с моей груди. — Ох, хорошо-то как… Значит, твое зелье все-таки сработало!
— Какое еще зелье? — не понял рыжий.
— Никакое, — хмуро ответил Ян, недовольно покосившись на меня.
Я прикусил язык.
Похоже, говорить о зелье было нельзя.
Возможно, оно относилось к числу запрещенных
Но все это было неважно!
— Значит, у меня получилось!.. — как зачарованный, проговорил я себе под нос.
Ян ехидно усмехнулся. И, хлопнув меня по плечу, заявил:
— Ну да. И теперь ты, наконец, можешь зваться «обрезком» на всех основаниях! Потому что ты — и в самом деле «обрезок»! Поздравляю, приятель.
— Чего?!.
Секира выскользнула из моих разжавшихся рук — и с глухим стуком долбанулась об мою ногу.
— Аааааа! — заорал я — в третий раз за этот день.
Было больно. Было реально больно, и не только пальцам в сапоге!
— Топорик-то подними, — с укором сказал мне Ян. — И пошли уже пожрем где-нибудь, я проголодался до скулящей суки в желудке.
А рыжий тем временем удивленно посматривал то на Яна, то на меня. Но в разговор не лез и вопросов не задавал.
— А чего ж тогда… они все захотели меня взять?.. — с последней надеждой в голосе спросил я, поднимая оружие. — Я наделен какой-то особенностью? Чем-то отличаюсь от остальных, да?..
— Они просто решили, ты потомок некогда уничтоженного рода с фамильной способностью незримой энергии, — заявил Ян, сунув руки в карманы. — А что касается твоего собственного источника, то его особенностей не видно — уж слишком мелкий.
— Ну хотя бы какого он типа?.. — не унимался я.
— Вот заладил… Какого типа, спрашиваешь? Да никакого! Как крупинка в стакане воды. Вроде барахтается чего-то, а чего — хрен поймешь. То ли пыль, то ли песок. То ли муха нагадила.
Глава 10. Когда боги становятся ближе
Когда первое потрясение немного улеглось, я постарался как можно объективнее поразмыслить о своем будущем, набивая желудок сочным жареным мясом и запивая его крепким, почти черным элем. Хмель давал телу приятную ватность, а сознанию — силу полета.
После безвкусной тюремной бурды это было божественно!
Я щурился на яркое солнце в окошке над столом, потом с таким же блаженством — на глубокие вырезы платьев деликатно поджевывающих за соседними столами дам: лица у некоторых от жары и вина раскраснелись, голоса звучали громко и радостно. Они кушали, изящно оттопыривая мизинчики и время от времени обмахивались душистыми платочками.
Хозяин заведения был белым и толстым, как булка. Трое его сыновей в белоснежных рубашках и серых холщовых штанах расторопно носили подносы и доброжелательно улыбались.