Боги, пиво и дурак
Шрифт:
Тут через решетку на пол шлепнулся еще один маленький сверток, и еще, и еще. Ленивую сонливость у всех нас как рукой сняло. Мы подбирали колбасу, сдобные булочки-косички, брусочки сыра и краюшки мягкого хлеба, натертые чесноком, и мир вокруг сразу стал красочным и дружелюбным, а жизнь — прекрасной.
На прощанье под окошком нежно мяукнула кошка — и я сразу понял, что не ошибся в своих предположениях.
Это Ника пожалела незадачливых арестантов и на свой страх и риск передала нам еду.
Парни ели, гадая о том, кому
Ай да Ника, ай да умница!
После перекуса все разом подобрели и расслабились. Да и за окошком медленно темнело, и в нашей каморке по углам начали сгущаться сумерки. А в полумраке все разговоры становятся как-то легче, что ли.
Воспользовавшись удачным моментом, я без особых подробностей рассказал, что волей случая потерял все и оказался в чужом княжестве совсем один, без друзей, родных и без гроша в кармане. Что случайно и по пьяни попал в святилище Арахны и там познакомился с хозяйкой лицом к лицу, а потом нанялся на работу в Ямы.
— В общем, Арахна меня и привела на арену, — сказал я, стараясь не врать, но и в подробности не пускаться. — А там уже меня увидел Ян и взял в школу. Вот и все…
— Угу, — промычал Берн. — Ты нас за дураков держишь? Главного ты ведь так и не сказал. С чего бы вдруг магистру предлагать тебе место в школе, а злобной Арахне тебе благоволить?..
Тут он вдруг закашлялся.
Берн кашлял снова и снова, и каждый его новый вдох все больше начинал походить на хрип.
— Эй, ты в порядке? — всполошился Эрик.
Я не знал, что делать, но вскочил на ноги, чтобы хоть как-то помочь бедняге: по спине постучать, что ли, или дать воды.
И тут в сумерках блеснул золотистым сиянием тонкий луч паутины. Он тянулся от шеи Берна до укрытого мраком угла у дверей.
— Пожалуйста, оставь его! — воскликнул я, повернувшись к тьме в углу.
— Вот еще… — обиженно прошелестел из тьмы знакомый мне голос. — Даня, он меня злобной назвал!
Эрик, дернувшись всем телом, попятился к окну. Берн продолжал кашлять, развернувшись к дверям.
— Но ты же не такая! — попытался я урезонить Арахну.
— Нет, с такими, как он, я как раз такая!
Я увидел, как натянулась тонкая золотистая нить, и Берн, схватившись за горло, упал на колени, пытаясь вслепую нащупать паутину вспыхнувшими огнем ладонями.
— Нет, ну ты посмотри! Мало того, что он оскорбил великую Арахну, так он меня еще и обжечь хочет, глупый смертный! — прошипела паучиха.
— Он больше не будет! — взмолился я. И строго рявкнул на задыхающегося приятеля: — Берн, прекрати обижать богиню!..
Тот ответил мне громким хрипом.
— Великая, ну отпусти дурака! Очень тебя прошу!.. — воскликнул я.
Золотистая паутина оборвалась и погасла.
— Так уж и быть, — проговорила Арахна, выползая из своего угла.
В этот раз она
Берн, едва вздохнув, снова вдруг захрипел, хватая воздух ртом.
— Арахна?.. — строго проговорил я, опускаясь перед богиней на одно колено, как перед ребенком. — Ты точно его отпустила?
— Да отпустила я его, не парься, — пожала тощими плечами моя богиня, похожая на трехдневного висельника. — Это у него сердечко прихватило от моего величия, — фыркнула она, смерив моего приятеля вспыхнувшими в темноте глазками. — Проблема всех огненных — слишком бурные эмоции по поводу и без повода. Оттого и любовники из них скверные, — чисто по-женски уколола Берна Арахна.
И улыбнулась мне.
— Ну ты-то как поживаешь? — сладким голосом проговорила она. — Чего вдруг оказался между запертой дверью и решеткой?
— Исключительно в воспитательных целях, — улыбнулся я, с изумлением вдруг понимая, что на самом деле рад ее видеть. — Ерунда все. Так что это все-таки было, с кобрами?
— Ой, забудь, — с усталым вздохом махнула крошечной ручкой Арахна. — Зря только возилась с ними. В итоге все равно поубивать пришлось. Эти твари мне половину ног поотрывали — можешь себе представить такое неуважение!?
— Кошмар, — сочувственно покачал я головой.
Звучало это одновременно и дико, и вполне обыденно, будто мы не про смерть голозадых кобр говорили, а про начальника, который не выплатил обещанную премию.
— Вот и я о том же, — театрально подкатила Арахна свои глазки.
Я невольно взглянул на ее паучье тельце повнимательней.
Все ноги были на месте.
— На коленки мои голые пялишься или ноги пересчитываешь? — прищурилась богиня.
— Не-не-не, как бы я дерзнул, ты что! — запротестовал я.
А мысленно заметил, что коленки-то не такие уж голые, если учитывать жесткую шерсть.
Арахна расхохоталась.
— Ой, как напрягся-то сразу! Да шучу я. А ноги мне отращивать потом пришлось — обидно и больно до слез. Ну что ж, раз ты тут ничего интересного не пропускаешь, я заберу тебя отсюда до утра — поговорить надо…
Из ее маленькой человеческой ладошки выскользнула золотая нить. Миг — и я весь с головы до ног оказался в коконе из сияющей паутины.
Я даже выругаться не успел, как могучая сила оторвала меня от пола и протащила будто бы сквозь потолок высоко-высоко над землей.
Конечно, мне уже доводилось летать на паутине с Арахной, но не через стены и я хотя бы мог видеть, что происходит вокруг! А сейчас меня выдергивало высоко наверх, потом с головокружительной скоростью швыряло вниз. И каждый раз мне казалось, что еще немного — и врежусь своей башней в землю. И моим последним воспоминанием станет этот дурацкий кокон и американские горки вслепую на паучьей паутине.