Богиня Крола
Шрифт:
Глава 17
Так они и жили, пока проходили месяцы. На какое-то время они задерживались в одной из пещер, а затем двигались дальше, иногда в спешке, если Крол замечал то, что ему не нравилось, иногда словно это не имело особого значения. Джунгли окутывала приятная жара, и Наоми приспособилась к здешней жизни. Она пробовала делать инструменты из камней с переменным успехом. Ее одежда постепенно изнашивалась. Она держала рубашку и жилет сложенными в рюкзаке, чтобы спасти их, носив только лифчик. Парням было все равно, насколько она могла судить. В любом случае, они все время расхаживали голыми. Ее носки износились первыми, поэтому она надевала ботинки только в плохую погоду. Несколько падений
Рилл подрос и прибавил в весе. Тащить его стало слишком тяжело, ей пришлось отговаривать его запрыгивать на нее, чтобы не уронить. Он так и не научился говорить по-английски. Наоми надеялась, что будучи таким молодым, он сможет немного выучить хотя бы несколько фраз, но он не смог. Наоми попыталась найти общий язык с Кролом, даже использовала язык жестов, но его это казалось сбивало с толку. Она была уверена, что у них был свой язык жестов, но позже, когда она попыталась использовать его, стало ясно, что он ее не понял. Она старалась говорить с Риллом по-английски, когда они играли, просто чтобы не забыть, как это делается.
Спасение не пришло. Она так и не встретила других людей или каких-либо признаков их присутствия. Это разъедало ее изнутри. Она просто хотела знать, почему. Она хотела знать, где находилась и, что с ней случилось. Ей нужны были ответы, но она не могла их получить. Она думала, что сможет примириться с тем, что никогда не вернется домой, если узнает, что случилось. Как бы то ни было, она провела слишком много ночей, глядя на звезды в поисках знамения.
Она лучше узнала Крола и Рилла. Маленький мальчик приносил ей радость своей игривостью и очаровательной милотой. Он обнимал ее, чтобы она не грустила, к тому же приглядывая за ним, ей было чем заняться. Она полюбила его. Крол сохранял определенную дистанцию, но в конце концов расслабился в её присутствии. Ей казалось, что теперь она понимала его чувство юмора так же хорошо, как и он. Она знала, что его пугало, а что злило. Она знала, когда волноваться, стоило ему оставить их в пещере одних, а когда для волнения не было причин. Она знала его любимые блюда и перемены в его настроении, когда ему нужна была компания, а когда он хотел остаться один. Иногда он наблюдал за ней, но они не прикасались друг к другу без особой на то причины, а ночью спали порознь. По вечерам она слушала, как он рассказывал Риллу истории, а он наблюдал за тем, как она показывала фокусы. Иногда он позволял ей вычесывать его мех так же, как и Риллу, но долго это не длилось, он всегда уходил, если она подбиралась слишком близко к его хвосту.
Он добывал для них еду, а она продолжала готовить, смешивая разные ингредиенты в своих мисках, пробуя листья вместо специй. На самом деле она ничего не добилась, хотя и обнаружила, что фрукт размером с шарик для пинг-понга лопается, как попкорн, при правильном нагревании. Она мылась в реках, когда могла, и грела воду на костре, если не могла. Она следила за гигиеной Рилла, но Крол был в лучшем случае сбит с толку, в худшем — раздражен ее теплой влажной тряпкой, если она проводила ей по нему. Раз или два ей удалось затащить его в воду в жаркий день, но остаток дня они провели валяясь на солнце и высыхая.
Им было хорошо друг с другом. Наоми тешила мысль, что они подружились. Их дни проходили легко, привычно и рутинно. Когда дело касалось выживания, она всецело доверяла ему, идя туда, куда он ей говорил, и съедая то, что он ей давал. Когда дело касалось комфорта, она заботилась о себе, поддерживая свой огонь, постель и гигиену. Они делили Рилла между собой, и, по мнению Наоми, мальчик был рад получить вдвое больше любви и внимания, чем прежде. Он был немного избалован, когда они встретились, и она, скорее всего, не спасала ситуацию.
Однажды возле их пещеры появился другой Бигфут, самец. Наоми думала, что Крол начнёт с ним драться. Она прижала Рилла к груди и приготовилась бежать, наблюдая из-за угла входа в пещеру за тем, как Крол рычал на незваного гостя, который на самом деле не казался агрессивным.
В джунглях стало жарко, потом снова пошел дождь, точно такой же, как и тогда, когда она впервые очутилась здесь, заманив их в ловушку пещеры, в которой они жили в то время. Это было темное время для Наоми. Она понимала, что с тех пор, как она сюда попала, прошел год, а она ничего не узнала и не приблизилась к возвращению домой. Стала еще на год старше и за целый год, что она провела в этом странном месте, не услышала ни одного человеческого голоса. От этого она стала вялой и подавленной. Кролу приходилось заботиться о Рилле больше, чем прежде. Она чувствовала, что он беспокоился о ней, что Рилл не понимал в чем дело, но ей было трудно что-либо делать. Ее врожденный энтузиазм испарился. Они хорошо проводили время, ей нравилось их общество, но… она была одинока. Ей хотелось объяснить, спросить их, знают ли они то, что могло бы ей помочь. Она потратила много времени, размышляя о браслете на лодыжке. Он не нес в себе какого-то функционала, никогда не пищал и не мигал, и она не могла его снять. Она хотела, чтобы этот эксперимент закончился. Она сворачивалась калачиком в своих листьях и много спала. Рилл заползал к ней под листья и составлял ей компанию.
Когда дожди закончились, весенний всплеск цветов и травы повсюду приободрил ее, а возможность покинуть пещеру подняла ее с постели, и жизнь вернулась в нормальное русло. Наоми старалась оставаться благодарной и сосредоточилась на положительных моментах. Она была жива, она была здорова, и у нее были Крол и Рилл. Все могло сложиться гораздо хуже. Жизнь просто потеряла для нее смысл, и чем больше проходило времени, тем хуже она себя чувствовала. Большую часть времени ей удавалось отогнать это чувство, но каждый день походил на предыдущий, и она не могла не задаться вопросом, какой станет ее жизнь. Неужели она просто состарится здесь, позабытая всеми? Неужели она потерялась, как монетка под диваном, никто не знал, где она, и никому на самом деле не было до неё дела? Она не хотела такой жизни. Она не могла умереть, не зная, что с ней приключилось. Она не хотела жить как единственная в своем роде, которую неспособны были понять даже ее друзья.
Иногда они передвигались боком, когда им приходилось срываться с места, и не только из-за спуска по склону, она могла сказать, что это была естественная закономерность. С каждым разом на их пути пещер попадалось все меньше и меньше, и Наоми иногда удивлялась, зачем они это делали. Как будто они от чего-то прятались, но Наоми не знала от чего. Они больше не встречали пурпурного тигра. Она не сомневалась, что это беспокоило Крола каждый раз, когда они перемещались. Он стал слишком настороженным, постоянно оглядывался через плечо и не позволял ей и Риллу шуметь. Она боялась, что в конце концов им некуда будет пойти. При дальнейшем спуске с горы, джунгли становились гуще, пока не начали отличаться от тех, к которым они привыкли. Стало жарче, влажнее, но тусклее, дневной свет просачивался сквозь ветви деревьев, которые поднимались вверх на десятки футов.
Они остановились в пещере почти у подножия горы, но Крол ни на минуту не расслаблялся. Наоми заметила, что здесь, внизу, было больше животных. Им стоило внимательнее следить за своими запасами еды, иначе те пропадут, украденные предприимчивыми маленькими существами, которые Наоми были незнакомы. Крол стал чаще выбираться из пещеры и дал понять, что хочет, чтобы она оставалась с Риллом, когда он уйдет, и не выходила одна. Если это было так опасно, она задавалась вопросом, зачем они сюда пришли. Иногда по ночам Крол стоял снаружи и с беспокойством смотрел на гору, с которой они спустились, пока Наоми не брала его за руку и не тянула обратно в пещеру, чтобы он поспал. Что-то мучило его, и она хотела бы помочь, но он все равно не смог бы ей признаться, что именно.