Богиня любви

Каст Филис Кристина

Гриффин снова фыркнул и напомнил себе, что нельзя слишком широко расставлять ноги, устраиваясь на барном стуле. Ему просто ненавистна была эта суета. То есть не то, что пожарная станция решила устроить сбор денег, а то, в какой форме это происходило, с разными политическими реверансами и прочим дерьмом. Но это было единственным, что ему не нравилось в должности капитана. Ему хотелось, чтобы все важные персоны оставили его в покое и дали просто заниматься своим делом. А его дело совершенно не предполагало, что он должен выряжаться в какую-то юбку и в таком виде прогуливаться на публике. Ему более чем хватило и той фотографии на календаре. Он бы никогда на такое не согласился, если бы не сестры. Они просто ошалели при мысли, что их старший брат будет красоваться на обложке национального

пожарного календаря. Ох женщины... Гриффин испустил долгий страдальческий вздох. Они доводили его до безумия. Конечно, женщины нравились Гриффину, а поскольку он вырос в компании четырех сестер, он даже более или менее понимал их. Иногда. Черт, но как раз из-за того, что вырос с четырьмя сестрами, он до сих пор и оставался в одиночестве, хотя никогда бы не сказал об этом Алисии, Кэти, Стефании или Шерри. Они бы тогда еще энергичнее принялись за устройство его дел, стремясь поскорее женить брата. Нет уж, спасибо. Он уже насмотрелся, как три из четырех его сестер прошли через дьявольски тяжелые разводы, и втайне думал, что это лишь вопрос времени, когда Алисия, самая младшая сестра, недавно вышедшая замуж, сбежит от Майка. Этот парень был откровенным глупцом. Так что... Пока он не увидит доказательств того, что существует более или менее приличная статистика долгой любви, он предпочтет оставаться холостяком.

— Ну, можешь называть меня Санта-Клаусом, если я не влюбился! — внезапно воскликнул Роберт, хлопнув себя по нагруднику с таким грохотом, что Гриффин чуть не пролил пиво.

— Какого черта, что с тобой?

Роберт показал на вход в ресторан, где толпилось множество людей, и Гриффин почувствовал, как у него вдруг пересохло во рту.

— Ну, блин, вот это богини! — пробормотал Роберт.

Две женщины остановились около сборщика пожертвований, чтобы внести взносы и написать на беджиках свои имена. Роберт был прав. Это действительно настоящие богини. К тому же знакомые богини. Конечно, невозможно толком понять, кто есть кто, за проклятыми масками, скрывавшими лица. Но... Взгляд Гриффина сам собой устремился к более высокой женщине, и его прохватило легкой дрожью, отозвавшейся даже в паху. Это была та самая женщина из бара... та женщина, которую он видел в машине маленькой Пии накануне. Через все огромное помещение, да еще и сквозь прорези маски Гриффин, конечно, не мог рассмотреть ее фиолетовые глаза, но волосы! Тут просто невозможно ошибиться. Они были очень светлыми, необычного оттенка, длинными и густыми, падавшими ниже плеч женщины. Боже, он уже любил эти волосы! Они вызывали у Гриффина желание зарыться в них пальцами и гладить, гладить, чтобы ощутить их мягкость, и коснуться нежного изгиба, где плечо переходило в шею, и...

Зазвонил сотовый телефон, вырвав Гриффина из фантазии.

— Что? — прорычал он.

— Гриффин, не будь таким сварливым!

— Алисия, я занят, я на вечере сбора пожертвований.

— Я знаю, но я хотела тебе напомнить, что ты обещал сменить масло в моей машине, — сказала его сестра.

— Алисия, неужели твой муж не справится сам с такой мелочью? Я хочу сказать, ты ведь уже год как замужем!

— Но ты прекрасно знаешь, что от Майка нет никакого толку в том, что касается машин. И к тому же я не думаю, что тебя это так уж затруднит.

Гриффину хотелось сказать, что от Майка нет абсолютно никакого толку вообще ни в чем и что он недостаточно хорош для его младшей сестренки. Но услышав огорчение в голосе Алисии, он произнес совсем другое:

— Конечно, меня это не затруднит, Алисия. Я зайду к тебе после следующего дежурства, подходит? И принесу пиццу.

— О, круто! А я куплю пива. Но ты не забудешь?

— Только если будешь мне постоянно напоминать.

— Ладно, мистер Грубиян. Увидимся через два дня. Пока!

Гриффин буркнул что-то в трубку и выключил телефон.

— Кто-то из твоих сестер? — спросил Роберт. Гриффин кивнул.

— Стефания?

— Нет, Алисия.

— А, Алисия? Эй, она что, уже развелась?

— Пока нет, но надеюсь, она уже скоро придет в себя. Ну, неважно, забудь об этом.

— А почему? Что со мной не так?

— Как ее зовут, Мелисса? Я думал, ты с ней встречаешься.

Роберт пожал плечами.

— Ну да. Встречаюсь. Но там нет ничего серьезного.

— Вот это и не так с тобой.

Гриффин хлопнул Роберта по плечу и принялся сползать с барного стула — осторожно, чтобы проклятая юбка не задралась слишком высоко.

— Эй! С твоей сестрой все будет по-другому! — возразил Роберт.

— Я уже сказал, забудь об этом.

Гриффин, оставив у бара Роберта, все еще бормотавшего что-то себе под нос, начал пробираться сквозь толпу людей в масках, не спуская глаз с серебристых волос и почти прозрачного платья женщины, выглядевшей как самая настоящая богиня. Он предложит ей выпить. Даже парочку порций. Что плохого в том, чтобы пропустить стаканчик-другой? Это совсем не значит, что он собирается влюбиться или совершить еще какую-нибудь глупость.

Глава одиннадцатая

— Что бы вы хотели написать на своем беджике?

Женщина выжидающе смотрела на него. Вулкан молча таращился на нее сверху вниз.

— Ну, кого вы намерены изображать сегодня вечером? — подсказала женщина.

— Я Вулкан, — ответил он.

— Так, посмотрим... — Она постучала по столу кончиком остро заточенного карандаша. — Вулкан — это вроде бы бог огня, верно?

— Да, правильно.

— Ну, я не слишком усердно посещала занятия по мифологии в последнем семестре. Эй... мне кажется, тут уже есть один бог огня. Вам, пожалуй, надо было созвониться заранее, чтобы не надеть одинаковые костюмы... — Она хихикнула. — Ну, в любом случае, постарайтесь с ним не столкнуться. Вы вместе, пожалуй, можете спалить весь ресторан, а это было бы весьма неловко, тут ведь вокруг одни пожарные!

Женщина, посмеиваясь над собственной шуткой, протянула Вулкану беджик с надписью: «Привет! Меня зовут Бог Огня», аккуратно сделанной черным маркером. Вулкан, уже видевший, как поступают с такими табличками другие, прикрепил беджик себе на грудь и не спеша вошел в большой, битком набитый народом ресторан, довольный, что освещение здесь оказалось не слишком ярким, и если он будет держаться осторожно, никто и не заметит его хромоты. Вулкан подождал, пока Венера и Пия найдут себе столик рядом с танцевальной площадкой в главном зале, и только после этого тоже вошел туда, хотя ему и трудно было следить за женщинами сквозь плотную толпу людей в костюмах. Он всегда ненавидел подобные сборища, но сегодня все по-другому. Вулкан ни на секунду не забывал о том, что здесь никому не известно, кто он. И это действительно было так; никто не таращился на него и не показывал пальцем. Вокруг не было богов и богинь, насмехавшихся над Вулканом, и не было смертных, в страхе убегавших от него. Хотя бы на один вечер он стал как бы принятым в общий круг; он ничем не отличался от окружавших его смертных мужчин. И от этого возникало, как уже успели заметить Венера и Персефона, совершенно изумительное ощущение свободы.

Вулкан, сам того не осознавая, расслабился, вечное напряжение оставило его тело, руки упали свободно, и он стал двигаться с легкостью, будто в собственных владениях. Походка бога огня стала менее неловкой. Если бы он мог видеть себя со стороны, то был бы потрясен зрелищем высокого, широкоплечего мужчины, излучавшего силу. Его густые темные волосы, которые он всегда подстригал очень коротко из-за жары в его владениях, обычно вызывали презрительные взгляды золотогривых олимпийцев. Но теперь Вулкан отлично вписался в общество пожарных с по-военному короткими стрижками. На боге огня была полумаска теплого цвета, похожего на огонек свечи, из-под нее можно было увидеть только синеву его глаз, губы и твердую линию подбородка.

— Эй, красавчик! — мурлыкнула какая-то женщина, легонько коснувшись пальцами его бронзовой кирасы.

Она была одета в короткую черную юбку и такую же черную кофточку, пронизанную поблескивающими серебряными нитями. Кофточка была расстегнута так, что виднелся красный лифчик, поддерживавший роскошный бюст. Маска на женщине тоже была красной, а на голове красовались рога, торчавшие из растрепанных волос длиной до плеч. На красном беджике женщины было написано: «Привет, меня зовут Сатана!»