Богиня победы
Шрифт:
— Всё сказал? Тогда смотри и слушай. Видишь эти бамбуковые палки. Мы пилим их пополам, вставляем в трубку так, чтобы часть палки торчала, и на этот конец надеваем другую трубку. Вот тебе и крепление! Никакой сварки, никаких заклёпок. Причём всё разбирается за пять секунд. Усёк?
Хорошо Мишка придумал, ничего не скажешь.
Сначала мы долго не могли найти лёгкие трубки. Потом меня осенило: надо достать старые раскладушки, у которых каркас сделан из алюминиевых трубок. Мы долго искали эти самые раскладушки, ходили по дворам, выпрашивали у родственников и знакомых и, наконец, набрали несколько штук. А теперь Мишка просто и гениально придумал, как соединить трубки.
— Молодчина, Мишка, — сказал я. — На Нобелевскую не потянешь, но значок «Юный техник» я тебе подарю. Как бы теперь соединить углы каркаса? Эх, скорей бы брат письмо присылал.
— Слушай, я сейчас, до твоего прихода, по телевизору такую штуку видел! Один швейцарский спортсмен на дельтаплане два с половиной часа летал!
— Два с половиной! Не может быть!
— Честно. Сначала он на воздушном шаре поднялся, а с него на дельтаплане… Ух, красотища!
— Здорово. Эх, на нашем бы хоть минутку пролететь.
— Да, вот ещё, — Мишка хлопнул себя по лбу. — Самое главное забыл. Нам нужны плащи из ткани «болонья». Из них мы будем парус делать. Полиэтиленовая плёнка не годится. Она тяжёлая. А я тут в одном журнале прочитал, что лучше всего — это «болонья». Лёгкая, плотная. Ну то, что надо. Один плащ я уже достал. У бабушки выпросил. Всё равно она его не носит. Но я думаю, нам плащей пятнадцать потребуется. Выкраивать же придётся.
— Ого, — сказал я. — А сколько один такой плащ стоит?
— Нечего и считать. Нам стольких денег не набрать. Есть только один выход: надо эти плащи собрать. Ну, как мы макулатуру собираем или металлолом.
— Ты что? Кто это нам плащи отдаст?
— А почему нет? Во-первых, они уже не модные. А во-вторых, у многих они сносились и валяются просто как хлам в старых вещах. Надо попробовать. Чего мы теряем?
В первой квартире дверь открыл мужчина с большими висячими усами.
Мы ещё и спросить ничего не успели, как он сказал:
— Пусто, молодёжь, пусто. Ни одной газетки. Всё на «Графа Монте-Кристо» ушло.
— Да нам не макулатуру, — сказал Мишка.
— Нет ли у вас ненужных плащей «болонья»? — спросил я.
Мужчина дёрнул себя за ус и протянул:
— О-ри-ги-нально. Зина, иди-ка сюда! — Из комнаты вышла женщина в пёстром халате. — Ты слышишь, что теперь собирают пионеры? Они собирают плащи «болонья». Как тебе это нравится?
— Господи! — всплеснула руками женщина. — Скоро они дублёнки начнут собирать.
— Может быть, очень может быть, — сказал мужчина и даже повеселел от этой мысли. — А что, правда, мужики, почему бы вам не заняться дублёнками или хрусталём. Персидские ковры тоже неплохо. Вы подумайте, молодёжь. Потом приходите. А мы тут вам все подготовим, в чемоданчики уложим, хе-хе.
Мужчина вконец развеселился, и даже усы у него от удовольствия вверх поползли.
Мы повернулись и ушли.
— Жмот он просто, — сказал я. — Такой трамвайный билет не даст. Потащит на талоны менять. Ладно. Идём дальше.
В квартире под номером пять долго не открывали. Мы уже хотели уходить, но тут дверь широко распахнулась и на пороге появился опрятный старичок.
— Чем обязан? — приветливо спросил он.
Я решил начать издалека, чтобы сразу так людей не огорошивать.
— Видите ли, — сказал я, — у нас не совсем обычная просьба. Не найдётся ли у вас в доме старого, совсем ненужного плаща из ткани «болонья»?
— Плаща «болонья»? — переспросил старичок.
— Да, — сказал Мишка. — От дождя, знаете, такие делают. Вроде нейлонового. Может, у вас какой драный или дырявый есть. Нам всё равно.
— А позвольте полюбопытствовать, для какой цели?
— Для химической промышленности, — сказал я. — Потом из них сделают всякие полезные вещи. Щётки там, пуговицы, сумки. А может, и подмётки для ботинок. Таким подмёткам сносу не будет.
— Ох, уж эта химия, химия, — закряхтел старичок. — Всё-то теперь искусственное, всё. У дочки с зятем в комоде ёлка стоит. Синтетическая. Они её под Новый год достанут, одеколоном «Лесным» обольют — и довольны. Не надо, говорят, каждый раз бегать, покупать. Я тут в одном журнале прочитал, что и продукты уж синтетические изготовляют. Берут нефть и делают из неё, ни много ни мало, чёрную икру. Нет уж, увольте, я такую икру есть не буду. Что хотите со мной делайте, а не буду!
И он так упрямо замотал головой, будто мы с Мишкой заставляли его есть икру из нефти.
— Вот вы пройдите сюда, молодые люди, пройдите, — засуетился вдруг старичок, приглашая нас в квартиру.
Мы вошли. Старичок открыл стенной шкаф и достал оттуда длинное светло-серое пальто из тонкой материи.
— Видите этот габардиновый пыльник? Я купил его в одна тыща девятьсот сорок девятом году. Посмотрите, он как новый. Сейчас таких не делают. Чистейшая шерсть.
Потом говорливый старичок пригласил нас на кухню и угостил мёдом, который он собрал на своей пасеке.
— Вы чувствуете, какой аромат, какой букет! А теперь скажите, только честно: можно такой мёд сделать из нефти?
Мёд и вправду был очень вкусный. Мы с Мишкой вычистили стаканы, облизали ложки и, чтобы успокоить старичка, сказали, что такой мёд из нефти сделать нельзя.
Старичок проводил нас до двери и, сказав ещё раз, что икру из нефти он есть не будет, распрощался с нами.
— Хороший старичок, — сказал я, когда мы вышли на площадку. — И мёд у него что надо. Но где пятнадцать плащей из ткани «болонья»? Я вот что думаю. Не надо хитрить, а объяснить людям, зачем нам эти плащи. Когда люди поймут, они помогут. Давай в последний раз попробуем.