Богиня весны
Шрифт:
— Один из твоих ужасных коней? — спросила она Гадеса, показывая на знамя.
— Да, это Орион. — Гадес кивком головы указал на коренного жеребца, а тот, услышав свое имя, насторожил уши и оглянулся. — Он действительно один из моих коней, хотя сегодня оказался не совсем ужасным.
— Мне кажется, он даже слишком ужасный, — тихонько сказала Эвридика.
— Ну вот, видишь, — сказала Лина, обращаясь к черному коню. Орион вскинул голову и тихонько заржал в ответ. — Твоя репутация спасена.
Гадес недовольно хмыкнул, но Лина не обратила на это внимания.
— Да, твой дворец потрясает. Мне хочется поскорее увидеть
— Ты увидишь чудеса, которые видели лишь немногие из бессмертных, — пообещал Гадес.
Говоря о своем замке, Гадес стал похож на горделивого папашу, хвастающего любимым ребенком, и понятно почему. Лина действительно никогда в жизни не видела ничего подобного. Ни среди старых особняков Талсы, ни в волшебных древних кварталах Флоренции.
Бог Подземного мира направил колесницу по дороге вокруг дворца, и когда они свернули за угол, Лина снова задохнулась от изумления. Ее поразили бесконечные ярусы прекрасных ухоженных садов. Чудесные фонтаны распевали здесь счастливыми голосами. Живые изгороди были подстрижены в форме геометрических фигур. Везде красовались пышные куртины цветов. Лина увидела тут много знакомых растений: орхидеи, лилии, розы и, конечно, вездесущие нарциссы, — но были и совершенно неизвестные ей цветы. Однако все цветы имели нечто общее.
— Здесь все цветы белые! — недоуменно произнесла Лина.
Но в то же время они не были одинаковыми. Лина до сих пор и не предполагала, что у белого цвета может быть так много разных оттенков, но вот теперь все они предстали перед ней: от чистой, яркой белизны только что выпавшего снега до нежного перламутрового сияния жемчугов... каждый цветок имел собственную, особую окраску в этом ряду светлейших тонов.
— Это и есть цвет Подземного мира, — пояснил Гадес. — Белый символизирует чистоту смерти.
— А я думала, твой цвет — черный!
— Так и есть. Каждое черное животное должно хранить преданность мне. Чернота ночи и густых теней рождается в моих владениях, так же как тьма малой смерти, которую называют сном. Белое и черное — наиболее совершенные цвета. И оба они принадлежат Подземному миру.
— Белый как символ чистоты смерти... Когда ты это вот так объясняешь, все приобретает смысл, но до сих пор я никогда не связывала белый цвет с ад... — Лина подавилась словом, осторожно откашлялась, как будто у нее запершило в горле, и продолжила: — С Гадесом, с Подземным миром.
Гадес с довольным видом направил колесницу по боковой дороге, отделившейся от главного пути. Эта дорога повернула к задней стороне дворца и привела к длинному узкому зданию все из того же черного мрамора; это были роскошные конюшни. Кони остановились перед ними, и сразу же выбежали четверо призрачных мужчин; они были одеты в черные ливреи, украшенные такими же серебряными гербами, как те, что красовались на флаге. Призраки занялись четырьмя жеребцами.
— Хорошенько за ними присмотрите! — приказал Гадес душам умерших мужчин, помогая Лине и Эвридике спуститься с колесницы и жестом предлагая войти вместе с ним во дворец. — У них был... — Гадес сделал паузу, посмотрел на Лину и вскинул темные брови. — У них был необычный день.
Лина моргнула, удивленная прозвучавшей в его голосе веселой насмешкой. А потом сказала достаточно громко для того, чтобы ее услышали конюхи:
— Да уж, они меня здорово испугали! Похоже, их не зря называют
Девушка постаралась скрыть улыбку и энергично кивнула:
— Да, богиня!
Гадес громко фыркнул.
Один из ужасных жеребцов потянулся к Лине и заржал, как юный жеребенок. Конюх ошарашенно уставился на Лину. Она скрыла смех, принужденно раскашлявшись, и поспешила отойти подальше, чтобы не вводить в искушение ужасных жеребцов.
Глава 9
— Внутри он еще прекраснее! — воскликнула Лина, настолько зачарованная, что просто не могла не таращиться вокруг.
Они вошли во дворец через кованые ворота сложного, затейливого рисунка, потом пересекли широкий холл, который вывел их во впечатляющий внутренний двор. В центре двора бил огромный фонтан, такой же немного пугающий, как знаменитый римский Fontana di Trevi, только здесь богом, вздымавшимся из воды на грандиозной колеснице, был не Нептун — это был сам Гадес, во всей его мрачной красоте; и, конечно же, его колесницу влекла четверка ужасных жеребцов. Возле мраморных скамей пышно разрослись цветы — разумеется, снова нарциссы; и еще здесь были какие-то изысканные, незнакомые Лине растения.
— Что это за цветы? — спросила она бога.
— Асфодели, — ответил он, бросив на Лину странный взгляд. — Удивительно, что ты их не узнала, Персефона.
Упс... Лина постаралась скрыть лицо, наклонившись пониже и сделав вид, что рассматривает маленькое растение. Богине весны следовало бы знать то, что растет и цветет в ее время...
Лина принужденно рассмеялась.
— Ну конечно, теперь я их узнаю. Должно быть, здесь необычное освещение, вот они и показались мне незнакомыми. — Она протянула вперед руку, и мягкий розоватый свет упал на алебастровую кожу Персефоны. — Он так отличается от солнечного света. И так все изменяет, что даже знакомое кажется чужим. — Она улыбнулась, подумав, что и протянутая рука тоже была для нее чужой.
— Свет в моих владениях создаю я сам, и он, конечно же, отличается от сияния Аполлона так же, как я отличаюсь от бога света. — Голос Гадеса внезапно стал резким, в нем прозвучал вызов.
— Ох... ну... — Лина почувствовала себя неловко. — Я вовсе не имела в виду, что он мне не нравится. Наоборот, я нахожу его прекрасным. Просто он другой, вот и все.
Гадес промолчал, он лишь пристально посмотрел на Лину своими выразительными глазами. Лина подумала, что, пожалуй, неудивительно, что у Гадеса бывает не слишком много гостей; настроение у него менялось, как на американских горках. Вверх-вниз, вверх-вниз... и с головокружительной быстротой. Возможно, ей стоит поговорить с ним об этом перед тем, как она уйдет отсюда. И еще, пока она здесь, она могла бы помочь и самому Гадесу, а не только душам умерших. Эта идея понравилась Лине. То немногое, что она успела увидеть в Подземном мире, оказалось слишком прекрасным, чтобы быть похороненным под предрассудками, суевериями и ложной информацией. И сам Гадес был совсем не тем скучным богом, какого описывала Деметра. Лина искоса глянула на него. Он был похожим на стройного хищника, изменчивого и загадочного. И в чем он действительно нуждался, так это в хорошей рекламной кампании, способной изменить его имидж. Лина тихонько улыбнулась себе под нос. Она всегда преуспевала в маркетинге и рекламе.