Бои без правил
Шрифт:
– Но, Марина, в тот раз я не собирался останавливать Виктора. И я знал, где он находится, был в курсе всех его дел. Так что, поверьте, собирался в критической ситуации его подстраховать. Сейчас все по-другому. Вот и говорю – от Хижняка ничего нет. Он пропал, Марина. И его никто не может найти.
– Вообще-то, он так всегда себя ведет, когда…
Марина осеклась. До нее вдруг стал доходить глубинный смысл слов Неверова, и Максим понял это.
– Он исчез. Было одно сообщение, из Варшавы. Наверное, ваш Хижняк решил, действуя в своей манере, использовать меня как некий источник
Судя по тому, что Марина ни разу не перебила его, Неверов понял: она все-таки почувствовала критичный градус ситуации.
– Зачем вы приехали?
– Сказать, что с Виктором нет связи.
– Вы знаете, где он?
– Точно – нет. Был в Польше…
– Что вам нужно от меня?
– Если Хижняк и даст кому-то о себе знать, то только вам, Марина. Рано или поздно он почувствует жар за спиной, должен почувствовать. Или просто попросит помощи. Помочь сможет только тот, кому он доверяет, а это, опять же, только вы. Просто передайте ему наш разговор.
– Откуда я знаю, что вы меня опять не используете?
– А я больше не приеду. Все, что связано с киевскими «гастролями» Хантера, уже никого у нас не интересует. Это значит, что у меня, как сотрудника государственного учреждения, нет оснований брать вас под контроль, в том числе технический. Просто я, лично я, – он ткнул себя пальцем в грудь, – Максим Неверов, хочу предупредить Хижняка, чтобы он придержал лошадей. Хантер никуда не денется. Но есть обстоятельства.
– Какие? Договаривайте, Неверов.
Был огромный соблазн рассказать, поделиться своими расчетами, сомнениями и выводами, сделанными после звонка Логинова из Москвы. Он хотел узнать, как можно наверняка отозвать Хижняка, остановить, вывести его из игры, желательно совсем, чтобы он успокоился и вернулся к своим обычным делам. Намекал, что есть возможность заплатить ему некие деньги. Логинов не знал Хижняка, он думал, что у Неверова есть контакт со своим протеже. Максим объяснил ему, почему Виктора нельзя остановить, даже если бы у них был постоянный контакт. Логинов раздраженно попрощался.
А потом Неверов кое-что понял. Сам. Без специальной подсказки.
Теперь это его открытие, его тайна.
И он не готов посвящать в это дело Марину. Ведь в таком случае она тоже окажется втянутой в чужие игры, опасные и непредсказуемые.
– Только подозрения, – ответил он. – Извините, но сам Хижняк поймет меня быстрее. Может, я драматизирую. Именно потому прошу вас, если вдруг Виктор даст о себе знать, хотя бы передать наш разговор. А в идеале – пусть свяжется со мной. До свидания.
Он повернулся и зашагал через сад по сырой земле к калитке.
5
– Кто меня искал?
Бора повторила вопрос, переводя взгляд с Ульбера на Хижняка, а тем временем из ее переплетенных пальцев получилась фигура: два указательных, сложенных вместе, вытянулись вперед, два больших поднялись, и все это сооружение, имитирующее пистолет, нацелилось на Микича – в нем она все-таки разглядела албанца.
– У нас был договор с Замиром! – зачастил тот, словно стараясь упредить Бору, так и сочившуюся угрозой, и не допустить нежелательных действий. И тут же повторил эту фразу по-английски, а затем продолжил: – Замир знает… знал меня… Я хотел ему помочь… Даже мог… Я мог ему помочь!
Теперь он смотрел на Бесо, как бы ища у него поддержки. Одноглазый пожал плечами, коротко перевел сестре его слова.
– Замир не мог ни о чем с тобой договориться, – отчеканила Бора. – Как тебя зовут?
– Микич, Ульбер Микич. Американец… Он знал меня как американца!
– Замир ничего не говорил мне ни о каких американцах. – Бора смотрела сквозь пленника. – Мне плевать на американцев. Чем ты мог помочь Замиру? Почему ты американец, раз тебя зовут Ульбер Микич? Американцев так не зовут. – Она широко шагнула, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от него, ее пальцы уперлись в лоб Микича, будто пистолетный ствол. – Американцев зовут Джон или Джек. Ты врешь.
Теперь она стояла совсем близко к Хижняку, и, пока одноглазый переводил слова сестры, Виктор смог наконец рассмотреть Бору поближе. И убедился: женщина-воин под сильным кайфом, а значит, слова и фразы вытекают из нее подобно струе воды из плохо завернутого крана. Бора не отвечает за свои слова и, что еще хуже, вряд ли способна контролировать свои действия.
Он снова посмотрел на Антона Хантера, стоявшего сзади. На лице – выражение деланного безразличия, однако Виктор понял: тот сам напряжен и ко всему, что здесь происходило, происходит и будет происходить, не имеет ровным счетом никакого отношения. Более того, Хантер сам чего-то опасается.
Несколько дней назад в том доме, в варшавском пригороде, Хижняк успел бросить на беспомощного Хантера только один взгляд. Расстояние между ними было почти такое же. Освещение, правда, хуже. Но и доли секунды, мгновенной вспышки хватило, чтобы увидеть – Хантер если не слишком напуган, то растерян. Сейчас, здесь, на этой поляне, на лице наемного убийцы читалось то же выражение.
– Послушай, давай поговорим… Я все расскажу, и ты поймешь…
– Мне плевать! – рявкнула Бора, сильно ткнула Микича сдвоенными пальцами в середину лба, отступила. – Чем и как ты собирался помочь Замиру? Он ничего не говорил мне про американца, а у Замира не было секретов от своей жены! Бесо, разве я была плохой женой Замиру?
– Ты была хорошей женой, Борка, – ответил одноглазый, снова перейдя на албанский. – Успокойся. Тебе надо отдохнуть. А потом мы решим, что делать с этими людьми.
– Я уже все решила! – выкрикнула она. – Как они нашли нас, Бесо? Это ты привез их сюда!
Хижняк не понимал, о чем спорят албанцы. Но пот, струившийся градом по лицу Микича, в отличие от него все понимавшего, был красноречивее любых слов.
– Со мной связался вот он. – Одноглазый показал на Ульбера. – Этот канал связи знал Замир. Чужой человек просто не мог его выдать, Бора. Может, он говорит правду.