Бокал вина
Шрифт:
Фотографии, запечатлевшие этот момент, на следующий день были напечатаны во всех газетах.
Глава 16
Тяжкое бремя славы
Многие мечтают однажды проснуться знаменитыми, но не многие представляют, насколько это утомительно. Зато Инге Кох довелось познать тяжкое бремя славы в полной мере. Как говорится: наесться под завязку.
После вручения чека на полмиллиона долларов журналисты терзали ее несколько недель. Они ловили Ингу после занятий, в общежитии, на улице. Впрочем, она отделывалась от них самыми общими рассказами о счастливом детстве, которое прошло в Казахстане,
А вот в университете Инге долго не удавалось расслабиться ни на минуту. Как ни странно, большинство преподавателей стали относиться к ней более требовательно, чем прежде, — возможно, причиной была обыкновенная зависть людей, никогда не имевших таких денег. И надо было прилагать дополнительные усилия, чтобы ее оценки, по крайней мере, не ухудшились.
Она была в центре внимания на лекциях, в библиотеке, в буфете. Нельзя было пройти по коридору, чтобы за ее спиной не начинали шушукаться, и невозможно было выпить стакан чаю, чтобы ей не заглядывали в рот. Инге приходилось тратить немало сил, чтобы держать на приличной от себя дистанции льстецов, нахалов, любителей поживиться за чужой счет. Но самое обидное заключалось в том, что, хотя суперприз был поделен на четверых, — по сто двадцать пять тысяч долларов на брата, — отдувалась она за всех одна.
Слово «отдувалась» подходило в данном случае еще и потому, что из всей компании Инга меньше всего радовалась свалившемуся на нее богатству. Казалось, ей эти деньги вообще не нужны. Часть из них она отправила в Алма-Ату, чтобы поддержать родителей, а остальные разместила в банке.
На себя она потратила минимум: вместе с Оксаной сняла крохотную, но очень чистенькую, да к тому же с телефоном, двухкомнатную квартиру в Новых Черемушках, в десяти минутах езды на трамвае от университета. Здесь было гораздо уютнее, чем в общежитии, и можно было передохнуть от назойливого внимания окружающих.
А вот на ее друзей напала потребительская лихорадка. Нельзя сказать, что они просто выбрасывали деньги. Петр тоже помог родителям — они давно хотели купить дачу, даже присмотрели небольшой домик, и эта их мечта теперь осуществилась. Сергей приобрел для матери потрясающие стиральную и посудомоечную машины. Оксана отправила свою младшую сестру учиться в Киев. Но в то же время прилично подрастратились они и на то, без чего вполне могли бы обойтись.
Оксана натаскала из дорогих магазинов самые разнообразные наряды, косметику и успокоилась лишь тогда, когда все это уже некуда было складывать. А Сергей и Петр купили себе горные лыжи, способные разнести дом стереосистемы, но главное — два мощных японских мотоцикла «Ямаха» и каждый день после занятий с ревом носились по парку вокруг университета, вызывая зависть у своих однокашников.
Понятно, что мотоциклы потянули за собой еще и шлемы, кожаные куртки, перчатки, очки, особые ботинки на ребристой подошве с металлическими набойками. И говорить друзья стали разве что о лошадиных силах, о зимней резине, о периодичности технического обслуживания.
Все это очень раздражало Ингу, и однажды она даже высказала Головину:
— Если бы я знала, что наши мучения в библиотеке нужны только для того, чтобы вы с Петькой купили себе мотоциклы и куртки с заклепками, а потом, как два великовозрастных дебила, носились по дорогам, пугая людей, я никогда не взялась бы за это. Тем более что общий итог получился практически нулевой: вы не только не отстояли свои права на игру, но и не очень-то досадили Матусевичу. Разве не так?
Она говорила чистую правду. «Супершоу» продолжало регулярно появляться на канале РТ, и теперь его популярность стала безграничной. Да и вообще, это была уже больше, чем просто развлекательная передача. На нее не считали зазорным прийти даже самые крупные политики, а во всех городах стали образовываться клубы любителей этой игры.
Что касается Льва Матусевича, то он блистал. Кому-кому, а ему уж точно удалось превратить свое поражение в грандиозную победу. Газеты писали о его умопомрачительных гонорарах, и если бы в это время проходили президентские выборы, то он, при желании, легко бы их выиграл.
Это всеобщее почитание заклятого врага как раз и разрушило то счастливое состояние, в котором пребывали Головин и Торопов с тех пор, как они стали обладателями «Ямах» и других престижных в их возрасте вещей. А конкретно прозрение произошло в один из субботних вечеров.
В тот день четверка друзей в очередной раз собралась у Сергея. Слушали музыку, танцевали, болтали об университетских делах, а потом включили телевизор, канал РТ, где начиналось «Супершоу».
Они не смотрели эту передачу с тех пор, как на ней побывала Инга, и обнаружили большие перемены. Во-первых, значительно увеличилось число компаний, желавших с помощью всенародно любимой игры сделать рекламу своим товарам. Самая разнообразная продукция: стиральные машины, пылесосы, автомобили, велосипеды, газовые плиты, сковородки, игрушки, видеомагнитофоны, конфеты и еще многое другое, — горами лежали, стояли и висели в студии, и все это без счета раздавалось в качестве дополнения к денежным призам.
Во-вторых, в поведении Матусевича, и так не страдавшего скромностью, появилась какая-то наглость, смешанная с сибаритством. Казалось, телевизионное шоу только для того и проводится, чтобы развлекать и ублажать его. Он прерывал тех, кто ему не нравился, переворачивал сценарий с ног на голову, издевался над девчонками, разносившими подарки, и обращался к людям, словно к своим дворовым, не иначе, как «голубчик». Было удивительно, как это он никого еще не приказал высечь розгами или посадить в чулан.
В-третьих, по непонятно кем заведенной традиции, присутствующие в студии и все, кому удавалось туда дозвониться, пели Матусевичу дифирамбы, признавались ему в любви, благодарили за игру, будто бы никто другой над ней не работал. Одним словом, к нему обращались как к Богу, и он благосклонно освящал своей дланью несчастных или, наоборот, строго, по-отечески, судил их.
Когда «Супершоу» закончилось, Головин рассеянно пошевелил губами, потом яростно стукнул по ручке кресла, потер ушибленную ладонь и воскликнул:
— Мы должны что-то сделать!
— Доброе утро! — поклонилась ему Инга.
— Не понял?
— Я всего лишь хотела констатировать, что ты наконец проснулся.
Торопов также посчитал необходимым отреагировать на слова Сергея.
— Между «должны» и «можем» часто очень большое расстояние, — философски заметил он. — Нам уже вряд ли удастся этого мерзавца достать. Разве что проколем шилом колеса его автомобиля…
Шутка никого не развеселила.
— А если нам еще раз выиграть суперприз? — задумчиво сказал Сергей.