Бокал вина
Шрифт:
Друзья подошли к ней в конце рабочего дня, когда шансов спокойно пообщаться было больше.
— Сегодня книги мы уже не выдаем, — на секунду подняла женщина глаза. — Через полчаса библиотека закрывается.
Парни потоптались, посмотрели друг на друга. Отступать было некуда.
— Мы к вам по другому поводу! — негромко, но твердо сказал Сергей. — Простите, с вами можно поговорить?
Только сейчас библиотекарша спустилась на землю и сфокусировала взгляд на стоявших перед ней молодых людях. Парочка была еще та: один парень — длинный, худой, нескладный — судорожно тискал потрепанный
— Поговорить? — удивленно переспросила она. — О чем?
— Вопрос деликатный… — напустил тумана долговязый. — Вы можете нас очень и очень выручить. Практически речь идет о жизни и смерти.
Женщина испуганно откинулась на спинку стула.
— Видите ли, мы студенты, учимся в МГУ. И нас угораздило серьезно испортить отношения с одной из преподавательниц. Она пообещала, что поставит нам на экзаменах двойки и вообще выгонит из университета. Это будет конец всему, катастрофа! К тому же у меня больная мама. — Сергей попытался, чтобы его голос звучал как можно жалобнее. — И у моего друга отец недавно лежал в больнице с инфарктом…
— Два раза, — невпопад вставил Петр.
— Наши родители не перенесут, если нас и в самом деле выставят.
— А я-то тут при чем?! — окончательно растерялась библиотекарша.
— Сейчас объясню. Дело в том, что та преподавательница — ну, с которой мы поссорились — часто бывает в вашей библиотеке. Фактически через день… Она здесь готовится к занятиям и тому подобное… И, насколько мы знаем, оставляет книги на полках бронирования. Если бы нам было известно, какую конкретно литературу она использует, мы, понятно, смогли бы лучше подготовиться к экзаменам. Ну, вы меня понимаете… — заговорщически понизил он голос.
Эту дурацкую, шитую белыми нитками историю они придумали вдвоем. Им обоим она не нравилась, но ничего лучшего в голову не приходило. Да и как можно достаточно убедительно объяснить свой интерес к тому, что читает в библиотеке другой человек?! Разве что представиться сотрудниками ФСБ, которые следят за вражеским агентом и пытаются предотвратить утечку секретной информации. Но какие, к черту, секреты в открытых фондах?!
Минуты две женщина пыталась переварить все сказанное. Потом ее прекрасные глаза стали расширяться от благородного гнева, словно она услышала просьбу пересыпать страницы книг ядовитым порошком.
— То есть вы хотите, чтобы я вам докладывала, что берут наши читатели?! — трагическим шепотом уточнила библиотекарша.
— Ну не все ваши читатели, а только один, — еще сопротивлялся Головин. — Точнее, одна.
— Да какая разница?!
Она разглядывала их, как может разглядывать женщина мерзких мохнатых пауков, мышей или покрытых липкой слизью бородавчатых жаб.
— Послушайте, — подключился к уговорам Петр, — если бы мы хотели эти книги украсть, сжечь, тогда можно было на нас так смотреть. А мы всего лишь хотим их изучить! Понимаете? Что здесь плохого?!
— Даже не надейтесь, что я буду вам помогать! Как вы вообще могли о таком просить?! — с поразительным для ее мягкого облика презрением и благородством фыркнула библиотекарша. — И чтобы я вас больше не видела!
В этот момент к столу подошел какой-то мужчина с внушительной стопкой потрепанных фолиантов в руках, а за ним встали еще две девчонки — библиотека закрывалась, и все спешили сдать книги. Друзьям пришлось отойти в сторону, но они не уходили. Наконец очередь растаяла.
— Вы еще здесь?! — удивилась женщина. — Напрасно теряете время.
Петр подтолкнул Сергея в спину. Тот покачнулся, набрал полную грудь воздуха и неожиданно даже для себя пискнул:
— Мы вам заплатим.
— Что?!
— Мы заплатим. Честное слово! Сколько вы хотите за информацию о книгах на бронеполках?
Библиотекарша не просто покраснела, а стала фиолетово-малиновой.
— Я сейчас вызову охранника! Он выставит вас за дверь да еще навсегда заберет читательские билеты! Вот наглецы! — кипела она. — Мальчишки, а уже такие испорченные!
Продолжать дискуссию не имело никакого смысла. Дальнейшие уговоры этой женщины наверняка переросли бы в крупный и пошлый скандал. И если бы в конечном счете их действительно выставили и лишили права посещать библиотеку, то ничего хуже и придумать было нельзя. Тогда они вообще не смогли бы следить за Алтыновой, получать хоть какую-то информацию об игре. Понимая это, друзья бесславно ретировались.
Когда на следующий день Инга услышала краткое изложение истории неудавшегося подкупа библиотечного работника, на нее напал приступ гомерического смеха.
— Какие же вы еще дети, — констатировала она и заметила Петру: — А то, что ты подразумеваешь под словами «личная жизнь», у сорокалетних бывает чаще, чем у тебя.
— Ты хочешь сказать, что и мои родители занимаются этим чуть ли не каждый день? — озадачился Торопов.
— Скорее всего. А откуда у тебя могли бы взяться две сестренки и брат?
— Ну, я думал, что у них это бывает… ну, по праздникам, что ли… Если ты права, то это просто ужас!
— А у меня вызывают ужас твои умственные способности, — сочувственно вздохнула Инга. — Вообще запомни, что женщина в сорок лет больше женщина, чем в двадцать. Ей тоже хочется любви, внимания. Конечно, не идиотских приставаний таких обормотов, как вы, а чего-то красивого… Это я к тому, что можно было попытаться найти к библиотекарше какой-нибудь подход. Скажем, подарить ей хотя бы один цветочек, а не предлагать деньги.
— Я никогда не умел дарить цветы, — стал оправдываться Сергей.
— Уж мне ты об этом мог бы и не говорить… Но надо учиться. — Замечание Инги оба парня сопроводили гримасами. — И еще, неужели вы думали обмануть зрелую женщину этой своей дурацкой историей о злой преподавательнице?! На что хотите спорю: она нутром почувствовала вашу неискренность. Буквально с первых слов. Лучше уж рассказали бы ей всю правду. Было бы больше шансов, что вам помогут…
Пару дней Головин и Торопов спорили, что им делать дальше. Вначале друзья хотели обратиться к другой сотруднице библиотеки и придумали еще несколько объяснявших их любопытство жалобных историй, но они были такими же идиотскими, как и предыдущая. А разругавшись окончательно и опять помирившись, парни решили действовать так, как посоветовала Инга. Проще говоря, сказать всю правду.