Боксер 2: назад в СССР
Шрифт:
Рома на этот раз промолчал, опустил подбородок на грудь. Думал долго, я его и не торопил. Не знаю, задумывался ли он о таких вещах раньше, пока что-то не похоже. Он снова уткнулся лицом в ладони, энергично растер глаза подушечками пальцев, потом помассировал виски. Последовал тяжелый выдох, и, ни с того ни с сего, Рома вдруг решил высказать все, что накопилось на душе.
— Легко тебе говорить, Шахматист. У меня, в отличие от тебя, ни папы, ни мамы не было. Некому вот так приехать, если что не так. Все детство в зале отпахал. А когда влюбился в первый раз, гадким утёнком был… — он закивал сам себе, будто заново наблюдая за тем, как складывалась его жизнь. — Понимаешь, блин, я когда как ты был, совсем по-другому выглядел…
Не такой, значит, был красавчик и любимец женщин, хотел он сказать. Вот уж скромник.
— Тебя девчонка какая-то тогда отшила? — помог я Роме. — Ранило, запомнилось, и ты теперь решил сам вертеть девчатами, как куколками?
Рома промолчал, но так выразительно посмотрел, что стало ясно — именно так все и было. Детские обиды, значит. Я, конечно, не особо в такие вот штуки верю, но, может, не зря лет этак через пятьдесят расплодится целая куча мамкиных «психологов». Вот они и начнут «прорабатывать» детские травмы.
Ну а сейчас никаких психологов не было и в помине, а единственной возможностью «проработать» прошлое были как раз такие вот разговоры по душам. Место, правда, не очень удобное для задушевных разговоров, сейчас бы на кухоньку, да с запотевшей бутылкой «Столичной» и малосольными огурчиками.
— И теперь, когда я влюбляюсь в кого-то, меня прямо несёт, мне хочется ей показать, что я не какой-то, что еще кому-то нужен… — Рома посмотрел себе под ноги и растер нос тыльной стороной ладони.
Я с участливым видом покивал. Мол, да, Роман Альбертович, у каждого в голове свои тараканы. Чего только не бывает и тому подобное.
— А сам ты любишь кого? Вот положа руку на сердце.
Я ожидал услышать имя Аллы, к которой, как мне показалось, у тренера были настоящие чувства. Но Рома замялся, переступил с ноги на ногу и поднял глаза.
— Томку я люблю! — неожиданно и сконфуженно признался он. — И все это я начинал только ради того, чтобы ее позлить, думал, ревность проснется… а она не баба, а все равно что каменный истукан.
Судя по лицу Ромы и тому сожалению, которое на нем проскользнуло, тренер говорил чистую правду. Только я с трудом сдержался, чтобы не ухмыльнуться о души — потому что насчет каменности Тамары я бы поспорил. Ревновала старшая пионервожатая жутко, но внутри себя. Не знаю, как только Рома-то этого не замечал.
— Так на ней и сосредоточься, Роман Альбертович. Зачем распыляешься?
— Да… — он махнул рукой. — Я вижу и… Я бы с радостью, только не знаю, что теперь с другими делать, — тренер понурил плечи.
Я немного подождал, прежде чем отвечать.
— Наверное, сказать, как есть? Что им лучше ни на что не рассчитывать, а твое сердце занято? — предложил я. — По крайней мере, так будет честно.. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
— Хорошая пословица.
— В книжке прочёл, — теперь уже ухмыльнулся я.
Всё-таки не стоит пересаливать с серьёзностью, когда с виду ты — дрыщ малолетний. Рома же в который раз задумался, даже пальцами за подбородок взялся, мыслитель ни дать ни взять.
— Прав ты, Шахматист. Во всем прав. Пойду Томе и скажу, что люблю только ее.
Он, наконец, решился, и теперь на лице тренера появился проблеск улыбки. Правда, после всего вовсе не факт, что Тамара встретит его с распростертыми объятиями. Но это уже их личные дела, и туда я точно не буду лезть. Будем считать, что для меня тема закрыта.
— Ладно, — я прочистил горло, показывая, что разговор пойдёт другой. — Роман Альбертович, мне помощь твоя нужна.
— Какая?
И я изложил тренеру свою небольшую просьбу. Тот внимательно выслушал, покивал.
— А мне какой будет с этого интерес?
Я огляделся, удостоверился, что нас не подслушивают, и, наклонившись, обозначил ставки. Роман взглянул на меня как-то удивленно.
— Блин, Шахматист, вот смотрю на тебя и думаю, мне бы твои мозги в четырнадцать лет! У тебя очень даже неплохо котелок варит.
— Тринадцать. По рукам?
Мы обменялись рукопожатиями, закрепив договор.
— Еще, Роман Альбертович. За «Искру»-то сыграешь против «Вымпела»? Заодно Тамару, кхм… Ипполитовну порадуешь.
— Почему нет, сыграю, — подтвердил тренер.
Играть решили сразу после того, как спадет жара, но пока солнечный свет ещё остался. То, что ребята — футболисты, подтверждало наличие у них формы. Причем не ахти какой, а настоящей динамовской. На наше футбольное поле они пришли щеголять в новеньких шортах, футболках и гетрах с кедами. Для полного комплекта не хватало разве что щитков. Они встали возле ворот, начали разминку и одновременно то и дело поглядывали в сторону нашей команды. Естественно, хихикали, потому что на их фоне мы смотрелись уж совсем невзрачно. Никакой формы у нас не было и в помине, оделись в то, что у кого было. Да и футболистами нас было нельзя назвать даже с большой натяжкой. Но надежда умирает последней, а у нас она определенно была.
— Это что у вас за команда, товарищ Савелий Иннокентьевич? — хмыкнул Аркадий. — Вы точно собрались телевизор выигрывать али как?
— Ну ты погоди делать выводы, цыплят по осени считают! — парировал наш директор, слегка посвежевший за это время. — Роман Альбертович сейчас ребятам тактику расскажет, и там уже будем смотреть.
Рома, у которого настроя явно прибавилось (похоже, у них с Томой состоялся разговор, хотя я думал, что атлет струхнет) хлопнул в ладоши. Он собрал нас у кромки поля и решил примерить на себя роль играющего тренера. Других кандидатов на эту роль всё равно не было.
— Ну что, ребятки, пободаемся с нашими гостями? Наш шанс в поле, понимаете?
— В огороде, если точнее сказать, — буркнул Коля.
Поле в лагере действительно оставляло желать лучшего. Вместо газона на нем была засохшая на жаре земля, вся потрескавшаяся. «Оазисы» с зелеными островками тоже были, правда, с зажухлой травой. Зато нашлась сетка на ворота, как и угловые флажки — все это привезли с собой футболисты из «Вымпела». И перед началом матча все успели расставить и собрать. Так что, без учета газона, все выглядело вполне себе культурно.