Боксер 2: назад в СССР
Шрифт:
Мяч медленно покатился от стены, но я наступил на него, останавливая. Я прекрасно понимал, что футболисты запустили в меня снаряд специально.
— Случайно, извини, бога ради! Ты гимнастикой здесь занимаешься, да?
Ко мне подошел детина, либо центральный защитник, либо нападающий таранного типа. С отколотым передним зубом, из-за чего между его зубами светилась щербинка. Он смотрел на меня с усмешкой.
— Подашь мячик? — он оскалился улыбкой.
Я смерил его взглядом. Может, его сразу посадить на пятую точку, без разговоров? Я тяжело выдохнул, успокаиваясь. Ненавижу, когда в чужой монастырь лезут без спросу и со своим уставом. Но развязывать драку?. Нет времени потом выслушивать морали и нотации.
— Так че, мячик подашь? — напомнил футболист.
Наигранная елейность, как та побелка со стены, слетала с его тона.
Я замахнулся, обозначая сильный удар пыром, футболист переполошился. Сократился, перекрываясь, чтобы уйти от удара, но я в самый последний момент бить будто бы передумал. Только носком подковырнул мяч, подбрасывая. Поймал его руками и протянул футболисту.
— Забирай, — бросил я.
Пацан вспыхнул бордовым румянцем, сзади снова заржали его дружки. Теперь только — над ним самим. Не нравится, значит? Ну, почувствуй нашу любовь, что называется.
— Дай сюда!
Он выпрямился, подошел за мячом и попытался выхватить. Я не дал, удержал мяч.
— Еще раз — и в глаз, — спокойно сообщил я. — Усек, Васек?
Футболист только улыбнулся. Потянул сильнее мяч, я на этот раз удерживать не стал. Ничего, кто предупрежден, тот вооружен.
Вася зашагал к пацанам, переваривая мои слова. Я проводил его взглядом. Вот даже интересно, стали бы они проворачивать такие фокусы с Левой? Что-то прямо очень сильно сомневаюсь.
Вообще встреча ясно давала понять, что пацаны к нам приехали духовитые. Легко нам в товарищеском матче точно не будет — встреча ждёт не из тех, где можно просто размяться, побегать, посмеяться. Да и с мячом наши гости обращались на «ты». Что ж, война — значит, война.
Я с минуту понаблюдал, как футболисты филигранно чеканят мяч и делают перепасовки. Потом прошел к корпусу тренеров, где планировал застать Романа… не дошёл.
— Иди сюда, маленький засранец, — зашипел кто-то голосом тренера у меня над ухом.
На плечи легли сильные руки, и меня резко потянуло в сторону. Даже показалось на секунду, что ноги оторвались от земли. Хватанул Рома со всей своей немаленькой силы. Через долю секунды я уже стоял между стеной корпуса и палисадником, прижатый спиной к этой самой стене.
Рома, удерживая за плечи, сверлил меня взглядом. Таким злым я его еще не видел никогда.
— Думал я буду с тобой в куклы играть? — процедил он, обрызгивая меня слюной.
— Отпусти…
Я сжал кулаки. Бить тренера без особой на то надобности не хотелось, но так с собой обращаться я тоже не мог позволить.
Рома только сильнее стиснул мои плечи, как будто сами пальцы его превратились в хищные когти..
— По-хорошему говорю, отпусти, — я попытался сбросить его руки, но тренер вцепился мертвой хваткой.
Униматься он явно не собирался — наоборот, распушил перья, будто сейчас было самое время и место показывать, кто тут альфа-самец.
— Я тебе щас так отпущу!
Он сменил хват и схватил меня за грудки. Вернее, попытался, потому что короткий апперкот в район солнечного сплетения мигом нарушил его планы.
— Уф-ф-ф-ф…
Рома попятился, хватаясь обеими руками за грудь. Удар получился коротким, но лег плотно, а главное — точно в цель.
— Я предупреждал, Роман Альбертович, что ничем хорошим для вас это не закончится, — прокомментировал я. — Рекомендую сесть на корточки и сделать несколько глубоких вдохов. Пара минут, и боль пройдёт.
— Ты… уф… пф… — Рома не сумел выдавить и слова.
Но к совету прислушался. Сел на корточки, восстанавливая сбившиеся дыхание. Я терпеливо ждал, когда он выпрямится и сможет продолжить разговор. Хотелось верить, что руки он больше не станет распускать. Хотя могу представить, как его злость берет. Получить животворящих от мелкого пацаненка.
Мозгов у Ромы все же хватило. Он не не полез в драку. Но отдышавшись, выпрямился и выдавил из себя:
— Ты с письмами придумал, паршивец? Ты? Я все знаю!
— Знал бы не спрашивал, — парировал я.
— Некому больше! Сеня сам такое ни за что бы не провернул! Слишком уж он тюфяк. Это ты!
— Даже если я? — я не стал уходить от разговора и что-то утаивать. — Ты если о себе не думаешь, то о девчонках подумай. Это живые люди, и не надо с ними по-скотски поступать. Казанова из тебя так себе получается.
— Ты меня будешь учить, сопляк? — зарычал тренер.
Впрочем, смотреть на Рому как на тренера я теперь вряд ли смогу. Обыкновенный пацан с недолгим умом, ещё и несдержан.
— А тут учить не надо, — я медленно покачал головой и выговорил: — Учить можно только там, где мозги есть. А ты свои, похоже, дома забыл. Без обид.
— Что ты говоришь…
— Спрашиваю, что будет, когда ты кого-то из них забрюхатишь? Заметь, говорю «когда», а не «если», потому что это обязательно произойдет.
С изделиями номер два была не то чтоб напряженка — просто бешеной популярностью они не пользовались. И что-то я сомневался, что Рома припёр с собой в лагерь партию, соразмерную своим амурным амбициям. Он хотел что-то ответить, но осекся. Тяжело дыша, продолжал сверлить меня взглядом. На секунду показалось, что он всё-таки развяжет драку, но вместо этого тренер шумно выдохнул и растер лицо ладонями. Выглядел он жалко, и следа не осталось от привычной самоуверенности. Сейчас он, скорее, смотрелся нашкодившим мальчишкой, который понятия не имеет, что делать и как свой поступок исправлять.
Я решил немного подлить масла в огонь его душевных страданий.
— А потом что, женишься? И всю жизнь будешь жить с той, кого не любишь? Разве этого стоят несколько минут удовольствия?
— Даже если и буду! — выпалил Роман, но из его взгляда уверенность улетучивалась, как вода с раскалённой сковородки.
— А если не одна от тебя залетит? — продолжил давить я. — Хочешь, чтобы дети росли без отца, и общество порицало несчастных женщин из-за твоей непутевости? Себя не жалко, так девчат пожалей.