Боксер: назад в СССР
Шрифт:
— А ты песика тут раньше не видел? — немного нервно переспросил я. — Такого прямо, немаленького!
— Видел…
— Твою пионерию, Сеня! Почему не предупредил, что здесь баскервили ходят? — зыркнул на него гневно.
— Да как-то не подумал, я-то в прошлый раз черешню рвал из-за забора… Что, не полезешь, Мих? — напрягся Сеня.
— Ну ты сам знаешь, что слово дороже денег, так что полезу, — заверил я. — Других сюрпризов, кроме собачки, не будет?
Сеня развёл руками, мол, не знаю. Ну да, это тебе не из-за забора втихую харьковать. Впрочем, назвался груздем — полезай в кузов. Я перекинул обе ноги, оттолкнулся от забора и ловко спрыгнул с высоты, оказавшись в траве, доходящей аж до колена. Чтобы не упасть, пришлось упереться руками о землю.
Ух… давно не приходилось вот так сигать с высоты, ощущения потому такие обостренные.
Я на несколько секунд замер, чтобы удостовериться, что не привлек шумом ничье внимание. Но кроме шелестящей от легкого ветра листвы услышал лишь стрекотание кузнечика. Выпрямился, отряхнул руки и, вытащив из-за пояса майку-мешок, двинулся к кустам. Нарвал ягоды, быстро как мог. Благо плоды крупные и собирать легко. Уложил все в «мешок». Правда это еще Сеня не догадался, что обратно он меня без майки повезет. Я поднял мешок и потащил к забору. Ткань легко выдержала вес, майка даже не растянулась.
— Ну все, теперь твоя мама точно будет довольна, — я показал толстяку добычу через забор.
И не понял, отчего вдруг у него так глаза округлились.
— М-мих…
Сеня аж челюсть отвесил.
— Ты че? Как будто привидение увидел!
Толстяк лишь молча тыкал пальцем мне за спину. Я быстро смекнул, что он не шутит, обернулся… Гребанный компот!
Песик, та самая кавказская овчарка размером с гиппопотама, застыл шагах в полста от меня. Собака прижала уши, беззвучно оскалилась. Вот же черт… мысли прервал свисток. Ко мне на всех парах бежал старик сторож с древней «берданкой» в руках.
— А ну стоять, пакостник, воровайка!
И да, с ним было еще несколько приблудных шавок! Моськи истошно лаяли. Сторож остановился, до него еще далкео, вскинул ружье и выстрелил в воздух.
Бах!
Стрелял он не дробью, а солью, крупной, что называется, лошадиной. Такой если попадешь в задницу, то мало не покажется. Ни фига он дает, совсем сдурел?
— Колхозное добро вздумал воровать?! Уши пообрываю!
Старик торопливо начал перезаряжать ружье, зыркнув на меня таким взглядом, что стало понятно — следующая порция соли прилетит прямехонько мне в задницу. И вообще, судя по всему, он не особо доволен, что я раскрыл роток на его добро!
— Мужик, не дури…
— Я те подурю, паршивец, так подурю, что будешь потом неделю с жопой в ведре с водой сидеть, — шипел старик, прикусив от стараний язык в уголку рта.
Дед почти перезарядился, а собаки бросились на меня. Не долго думая, я дал деру. Но сначала собрал силы в кулак и перекинул добычу через ограждение. Потом запрыгнул на забор и с проворностью макаки перемахнул через него. Адреналин здорово добавил прыти. Собачьи клыки лязгнули всего в нескольких сантиметрах от моих ступней. Ни разу не Яак Уудмяэ, но я перелетел по ту сторону забора с легкостью сайгака.
Овчарки, подбежав к забору, встали на задние лапы и заскулили. Кувырнувшись, я поднялся, помог Сене впопыхах сесть на велик.
— Валим, Миха! — орал тот.
Толстяк уже приготовился давить на педали со всей дури.
— А ну стоять, куда побежали! — блажил сторож, наконец, подбежав к забору.
Ага, прямо так мы и остановились. Спасибо, дяденька, но у нас куча дел, и мы вас больше не отвлекаем.
— Ща жопу солью продырявлю!
Понятное дело, стрелять он не собирался, так только — припугнуть. Но Сеня, судя по всему, ему охотно поверил и со страху готов был в обморок грохнуться. Толстяк закрутил педалями так, как, наверное, не крутил никогда в жизни. Собаки лаяли, следуя за нами вдоль забора. У меня на секунду проскочила мысль — если там впереди забор кончится, или в нем окажется какая то дырка, то нам точно не сдобровать. Но повезло. Сеня повернул руль, мы выехали обратно на дорогу, ведущую в лагерь, а забор со злым дедком-сторожем и его собаками — исчадиями ада, остался позади.
— Фу-у-ух! — обрадовано выдал Сеня, удерживая одной рукой руль, а ладонью второй смахивая пот со лба. — Пронесло!
Сеня завернул к обочине, чтобы отдышаться. Мне тоже требовалось перевести дух. Однако главная задача нашего визита в здешний колхоз все-таки была выполнена. Мы достали ягоду, и теперь у матери Сени не должно было случиться неприятностей. Ну а я сдержал свое слово. Правда, груз еще требовалось довезти. Путь от колхоза до лагеря был неблизкий. Но я наделся, что наша утренняя квота на поиск приключений на одно место была уже исчерпана.
— Ты как, брат? — отдышавшись, Сеня внимательно на меня посмотрел и изумленно захлопал глазами. — Целый? Я думал, он тебя пристрелит из своего ружья!
— Ага, ни царапины. Будем считать, что на этот раз мне повезло! — я подмигнул ему.
— Вот скажи, почему все сторожи такие дурные? Злющие…
Бабка выпить не дает.
И мы, не сговариваясь, хором расхохотались. Получилось действительно смешно. Опасно, но все же. Смеялись долго, прерывались, но только затем, чтобы переглянуться и рассмеяться с новой силой.
— Смешинка в рот попала! — хихикал Сеня.
— Ладно, поехали, — я утер выступившие от смеха слезы. — Время поджимает.
Никогда и думать не мог, что еще раз переживу такие знакомые всем с детства ощущения прилива адреналина. Тем более не думал, что в свои годы я хоть когда-нибудь смогу вот так совершенно искренне смеяться рядом с четырнадцатилетним мальчишкой, который годился мне во внуки.
Наверное, только сейчас я понял, какой шанс предоставила мне судьба. Я жил, и жил по-настоящему!
Мы сели на велосипед и поехали в лагерь.
Глава 18
В лагерь мы приехали в пять минут седьмого. Об этом свидетельствовали большие часы, установленные над входом в административного здания.
— Успели! — радостно сообщил Сеня.
Подъем был ровно в семь. Я удовлетворенно кивнул. Мы не просто успели, а с часовым запасом.
— Ну и все, а ты боялась, только юбочка помялась! — брякнул толстяк, вспомнив пошлую шутку, и сам же своей шутке заржал.