Болотная царица

Амфитеатров Александр Валентинович

При имени Азовъ затрепетали горцы, потому что такъ назывался народъ, угнетавшій и ихъ страну. Но Вендъ продолжалъ:

— И я вышелъ въ путь, и міръ открылся моимъ очамъ. Я спустился съ великихъ горъ въ желтую пустыню, гд только втеръ былъ мн товарищемъ, обгоняя песчаными вихрями бгъ моего верблюда. Марево ряло предо мною въ душномъ воздух, солнце краснымъ шаромъ ходило въ вышин, а по ночамъ звзды загорались надъ моею головой такія большія и яркія, что казалось, будто я ду въ ихъ области, и холодный втеръ полуночи, разввая мой бурнусъ, несетъ меня прямо къ неподвижной звзд свера, которой держаться веллъ мн отецъ, чтобы достигнуть страны великихъ Вановъ. Такъ дохалъ я до большой рки, катящейся по пескамъ. Здсь меня взяли въ плнъ чернобородые воины съ

пиками, украшенными хвостами коней, и, ограбивъ, продали, какъ раба, халдеямъ — въ храмъ великихъ маговъ, поклонявшихся золотому солнцу — огню вселенной. Но когда маги узнали, что я — Вендъ и происхожу изъ страны солнца, они возвратили мн свободу, наградили меня и, поклонившись до земли, указали путь къ западному лукоморью, гд имютъ дома люди-корабельщики, чтущіе жестокаго мднаго бога, пожирателя младенцевъ, и добывающіе изъ раковинъ темно-синій пурпуръ. Имъ извстна страна великихъ Вановъ, и я слъ на корабль, чтобы достигнуть ея, но буря унесла насъ отъ береговъ въ открытое море. Три дня я три ночи она влачила насъ по волнамъ, передавая съ рукъ одного разъяреннаго втра на руки другому, еще боле ожесточенному, пока, наскучивъ нами, не ударила корабль о подводные камни. Море поглотило моихъ спутниковъ, а меня, слугу таинственнаго жребія, выбросило на вашъ берегъ. И вотъ я здсь, и вашъ жрецъ, мудрйшій изъ людей, сталъ мн вторымъ отцомъ и открылъ мн очи на божественную волю, начертавшую мою судьбу. Звзда взошла надъ моей головой. Люди горъ! если вы довряете ея выбору, я вашъ. Я поведу васъ на вашихъ притснителей, потому что, если я не нашелъ великихъ Вановъ, то нашелъ тхъ, кому я обязался мстить: ваши враги — мои враги. Идите же за мною, люди горъ, и возвратите своимъ братьямъ свободу, а себ — отчизну!

Такъ сказалъ Вендъ, и горцы подняли его на щитъ съ радостными кликами:

— Живи, Вендъ! живи, нашъ вождь, избранникъ звзды, и да погибнутъ Азы!

III

Вендъ побдилъ Азовъ и вытснилъ ихъ далеко за предлы освобожденнаго края. Азъ-Торъ, рыжебородый предводитель притснителей, негодуя на свое пораженіе, самъ пронзилъ себя мечомъ и былъ похороненъ въ русл отведенной рки, по обычаю великихъ богатырей своего племени.

Вендъ правилъ долгій, счастливый вкъ, о которомъ до сихъ поръ сокрушаются люди, называя его золотымъ. Вендъ не велъ войнъ, чтобы расширять свои владнія, но никто не дерзалъ нападать на его область: такъ грозно смотрла въ очи иноземцамъ мощная власть внутри страны, многолюдной, богатой, текущей молокомъ и медомъ. Ко двору Венда стекались богатыри, мудрецы и художники. Онъ воздвигалъ великолпныя зданія и наполнялъ ихъ изображеніями боговъ, почитаемыхъ его народомъ. Самъ Вендъ не врилъ во многихъ боговъ. Когда, еще въ стран убжища, верховный жрецъ вывелъ его, юношу, на темя горы и сказалъ ему:

— Поклонись солнцу, ходящему въ неб, потому что оно — Зевсъ.

Вендъ покачалъ головой и возразилъ:

— Нтъ, отецъ. Хотя ты очень мудръ, но ошибаешься. Солнце не Зевсъ, а разв одно изъ жилищъ Зевса.

Жрецъ взглянулъ на него съ удивленіемъ и воскликнулъ:

— Разв ты одинъ изъ посвященныхъ, что теб извстно таинство, передаваемое въ нашемъ сословіи изъ рода въ родъ и отъ отца — на смертномъ одр — сыну?

Вендъ сказалъ:

— Такъ вровалъ весь мой народъ, жившій у подножія Небесныхъ горъ.

Жрецъ еще боле изумился, но, качая головой, отвтилъ:

— Счастливъ народъ, озаренный свтомъ истины, но — сынъ мой! нашъ народъ простъ и дикъ; ему мудрено постигнуть великую тайну. Не оскорбляй его божествъ, чтобы онъ не возненавидлъ тебя и не отказался видть въ теб избранника.

Вендъ сказалъ:

— Я никого не хочу оскорблять. Я не могу поклоняться солнцу, какъ Зевсу; но разв оно — прекраснйшее изъ жилищъ Зевса — не достойно того, чтобы предъ нимъ благоговлъ простой смертный?..

Судъ Венда, справедливый и нелицепріятный, славился въ самыхъ дальнихъ предлахъ земли. Народъ его былъ великъ и многъ числомъ, но Вендъ самъ вникалъ во вс тяжбы

своей страны. Придворные говорили ему:

— Зачмъ ты утруждаешь себя, вождь? Судъ могли бы справить за тебя и мы, твои ближніе мужи!

Вендъ возражалъ:

— Я не веду войнъ, жертвы и храмы отдалъ жрецамъ; если и судъ вамъ отдамъ, — что же оставлю себ? Справедливость — дло вождя. Оставьте меня длать свое дло: отъ этого не будетъ хуже ни мн, ни вамъ.

Вендъ былъ человкъ ученый, зналъ травы, камни и слова, исцлявшіе недуги, читалъ звздную книгу и, глядя въ лицо человка, узнавалъ его мысли. Зври засыпали отъ его блестящаго взора. Онъ не длалъ золота, потому что презиралъ его, но мудрыя книги научили его тайн долгой жизни и, посщая больныхъ, онъ возстановлялъ ихъ силы, такъ что нигд на всей земл смерть не имла такъ мало жертвъ, какъ въ стран Венда.

Такъ жилъ Вендъ и дожилъ до восьмидесяти лтъ, когда сдая голова его пожелтла, а борода опустилась до самаго пояса и стала похожею на пну, что посл волненія качается на зеленыхъ морскихъ волнахъ.

IV

Пришла въ Золотой городъ всть изъ сосдняго царства:

— Неспокойно у насъ въ царств. Невидимкой ходитъ между людьми невдомая болзнь, и многіе умираютъ напрасною смертью. Берегитесь, чтобъ и у васъ не было того же.

Вскор посл того, какъ Вендъ получилъ эту всть, прибгаетъ къ нему начальникъ стражи, которую держалъ онъ въ пограничныхъ ущельяхъ, и говоритъ въ испуг:

— Тридцать лтъ стою я стражемъ на рубеж нашей земли, какъ раньше стояли мой отецъ и ддъ. Мимо меня не прорыскивалъ зврь, не пролетывала птица, безъ того, чтобы я не зналъ и не могъ отвчать о нихъ твоему могуществу. Сегодня проникъ въ страну какой-то витязь на ворономъ кон, въ черномъ доспх. Мы окликнули его, — онъ не отозвался намъ; мы требовали, чтобы онъ остановился и сказалъ свое имя, — онъ, молча, перехалъ границу; мы скрестили предъ нимъ копья, но онъ дунулъ, — и копья распались прахомъ, а многіе изъ моихъ воиновъ упали замертво, и теперь часть ихъ уже умерла, а остальнымъ такъ худо, что, я полагаю, недалекъ и для нихъ часъ кончины. Пока мы, пораженные страхомъ, стояли въ онмніи, витязь скрылся изъ вида. Боюсь, Вендъ: не изъ тхъ ли онъ злыхъ волшебниковъ, которые, какъ слышно, сютъ болзнь и смерть въ сосдней стран.

Смутился Вендъ, — сталъ смотрть въ мудрыя книги, но ничего не сказали ему мудрыя книги. Въ волненіи ходилъ онъ по открытымъ террасамъ своего дворца, и такъ билось у него сердце, и такъ мутились мысли въ голов, что онъ подумалъ:

— Старъ я сталъ и скоро умру!

Втеръ колыхалъ платаны сада, придвинувшіе къ террасамъ свои могучіе сучья, фонтаны шумли въ ихъ тни, птицы чирикали въ ихъ втвяхъ, радуясь солнечному дню и голубому небу, но и въ шум платановъ, и въ плеск фонтановъ, и въ пташьемъ крик звучало Венду:

— Ты скоро умрешь, другъ Вендъ! ты скоро умрешь, другъ Вендъ!

И задумался старый вождь, взявшись руками за перила террасы. Но духъ воспрянулъ въ немъ и, тряхнувъ сдыми кудрями, онъ воскликнулъ:

— Да будетъ такъ! я прожилъ довольный вкъ и сдлалъ, что могъ въ своей жизни. Умирать — такъ умирать! — я готовъ, не боюсь. У меня есть сынъ: онъ займетъ мое мсто и, какъ я, будетъ блюсти и любить мой народъ

Съ просвтленнымъ лицомъ и спокойнымъ духомъ, Вендъ вошелъ въ палату своего совта. Но здсь предсталъ ему встникъ и сказалъ:

— Государь, въ пограничныхъ селахъ, гд прохалъ черный витязь, вымерли тысячи жителй. Испуганный народъ бжитъ толпами въ городъ, чтобы ты защитилъ ихъ отъ лютаго волшебника, а онъ медленно детъ слдомъ за бглецами и губитъ ихъ…

И не кончилъ еще разсказа этотъ встникъ, какъ вбжалъ другой, растерзалъ свою одежду, упалъ ницъ передъ вождемъ и воскликнулъ, рыдая:

— Горе намъ, Вендъ, во вки неутшное горе! У тебя не стало сына!.. Ратуя за свой народъ, онъ, мужественный, какъ ты, пытался загородить путь черному всаднику и вышелъ противъ него съ мечомъ и щитомъ. Но чудовище коснулось его копьемъ, и вотъ онъ лежитъ мертвый на дорог, и хищныя птицы кружатъ надъ нимъ…