Болотные огни(Роман)
Шрифт:
И вот теперь она читала ему графиню де Сегюр. Наверно, ни в поселке, ни в городе и нигде на свете не было мальчиков, которым читали бы графиню де Сегюр. Как всегда, у Сережи болела спина и ныли ноги. И более обычного хотелось плакать.
За окном послышалась глухая и мерная поступь— шла Зорька. Она просунула в окно рогатую голову и долго водила ею над подоконником. Как Сережа был ей рад!
Бабка читала. Зорька с шумами, шорохами и сипением втянула в себя воздух, набираясь с силами. Бабка читала. Глуховата она стала, что ли? И вот комната наполнилась могучим, великолепным, всепоглощающим ревом. Сережа соскочил со стула, присел на пол и визжал что есть силы, но и тогда не слышал собственного голоса. Приятно было смотреть, как подпрыгнула бабка.
И вдруг Сережа увидел отца: он стоял, засунув руки в карманы, привалившись плечом к косяку, и хохотал так, что глаза его стали светлыми от слез. Через минуту Сережа бежал на горельник. «Какая остроумная корова», — сказал ему на прощание отец, глядя на него все еще мокрыми глазами. Как его любил тогда Сережа!
С тех пор графиня исчезла, а бабка каким-то неуловимым образом потеряла над Сережей власть. Началась полоса сплошного счастья. Он ждал вечера, когда они садились читать с отцом. Особенно хорошо это было зимними вечерами. Сережа почему-то любил тогда залезать на лесенку — она стояла у печки, чтобы можно было достать до вьюшек, и, сидя на верхней ступеньке, сверху смотреть на огонь. Отец лежал и читал вслух. И про веселого Тома Сойера, и про грустного Гека Финна, и про то, как черт на немецких ножках, обжигаясь и дуя на пальцы, украл с неба месяц.
Как же могло случиться?! Как же все-таки могло это случиться?! Как можно было все это забыть?!
А впереди предстоял разговор с Берестовым.
— А не кажется ли тебе, — сказал ему Денис Петрович, — что не только весь поселок видел, как ты всюду подсматриваешь и подслушиваешь, но что всё это видели и бандиты? И не кажется ли тебе, что они могли этим воспользоваться, рассказав всю историю специально для тебя?
Сережа молчал. Он и сам не раз уже думал об этом и вспомнил потом, что голоса говоривших звучали действительно как-то нарочито и назойливо. «Сына, кажется, нет дома?» И потом опять: «Сына, кажется, нет дома?» Зачем им было это повторять? Может быть, именно для того, чтобы он не пробежал мимо, не заметив?
— Да и сам разговор, — продолжал Берестов, — уж слишком сжато и точно передавал он суть дела. Неужели уж так-таки и нужно им было кратко рассказать друг другу в саду и про взрыв, и про срок его, и про деньги? И уж слишком явно толкали они тебя на поездку в город.
Да, это было так, теперь Сережа и сам ясно видел, что это так.
— Как же ты мог первым попавшимся людям, — говорил Берестов, — поверить больше, чем родному отцу, которого ты так хорошо знал?
Сережа молчал.
— Эх ты, — тяжело сказал Денис Петрович.
— Все равно я покончу с собою, — тихо сказал мальчик.
— Вот как?! — заорал Берестов. — Сделал, что мог, и в кусты? Попробуй только, с-сукин сын!
И тотчас пожалел об этом. Сережа все сильнее дрожал и все больше бледнел.
— Ну ничего, друг, — сказал Денис Петрович, — все на свете бывает и все проходит. Все-таки про корпуса и про Милку сообщил нам ты. Не горюй. Я тебе сейчас Бориса пришлю.
Когда Денис Петрович пришел домой, Борис и Сережа о чем-то тихо разговаривали.
— Послушайте, ребята, — сказал Денис Петрович, — не можете ли вы говорить погромче, все равно о чем, про цеппелин например, только погромче.
— Зачем это, Денис Петрович?
— Так, мне нужно. Я сейчас вернусь, но все время, пока меня не будет, прошу вас громко разговаривать.
Когда Берестов ушел, оказалось, что громко разговаривать по заказу не так-то просто.
— А что Цеппелин был граф? — крикнул Сережа.
— Граф, — ответил Борис.
Однако через некоторое время они вполне освоились и громко выкрикивали первое, что приходило в голову. В другое время Сережу очень развеселила бы эта игра.
— А потише немного вы не можете? — спросил, входя, Берестов.
— Ничего не понимаю, — сказал Борис.
— Это пока не обязательно, — ответил Денис Петрович.
Глава III
Милка ожидала увидеть Берестова совсем не таким, а гораздо более высоким, статным и грозным. Он, видно, устал и долго протирал глаза ладонями, прежде чем взглянуть на нее. А посмотрел он почему- то довольно весело.
— Что, товарищ Людмила Ведерникова, досталось вам?
Милка была сбита с толку. Как-то странно ссутулившись и чуть ли не собравшись в комок, сидела она против Берестова и смотрела на него во все глаза.
— Не горюйте, — сказал он, — все это в прошлом.
«Вот именно, что все», — подумала она.
— Ну а теперь расскажите мне о вечеринке на даче.
Милка, конечно, тотчас же вспомнила вчерашнее посещение Николая и его недвусмысленное предупреждение. Она подняла глаза на Берестова и сразу же их опустила.
— Вы хотите сказать, что к вам вчера уже приходили и предложили помалкивать. — Он встал, подошел к двери и широко распахнул ее. — Вы видите, нас никто не подслушивает, в комнате, — он развел руками, — никого нет, я здесь один. Разговор с глазу на глаз ни к чему не обязывает вас. Валяйте.
— Да, у меня вчера был этот… Николай и сказал, что если я…
— Что он сказал, я приблизительно представляю.
Вы, наверно, заметили, что провели вас сюда со всевозможными предосторожностями, что никто, кроме Бориса, вас не видал, никто, значит, и не будет знать о нашем разговоре. Давайте. Все сначала, по порядку.
Милка стала рассказывать. Денис Петрович внимательно слушал.
— Когда ушел Левка, вы помните?
— Я точно не заметила.
— Часов в десять?
— Наверное.
— Какое впечатление произвел на вас Нестеров?
— Нестеров? Он вел себя как-то странно. Ну, во-первых, он меня предупредил. Потом… Он, конечно, там у них свой человек, только у него такой вид, словно он слушает и мотает на ус.
— Да, видно, не простой он человек. Интересно, что все, принимавшие участие в этом деле, оказались тогда у полотна, он один исчез. Теперь об убийстве. Они говорили, что в Леночку стрелял Николай?
— Да, и хвастались убийствами.
— И грозили вам?