Большая игра в рукаве Ориона. Роман первый: Неизвестная сигнатура

Посвящается Альберту Людвиговичу Вильдт, русскому учёному немецкого происхождения, чей взгляд был всегда обращён к звёздам.

10 августа 2018

Изображение на обложке, с лицензией на использование и изменение находится на сайте:

https://www.flickr.com/photos/glennbatuyong/38613219932

Do estis sinjoroj

de la unua tago de kreo.

Tri pereos en Romo

kaj kvar en Cartago.

Federico Garc'ia Lorca

Preferata poeto pri antikva tempo, Hubertus Cassadore.

Так повелось, сеньоры,

с первого дня творенья.

В Риме троих недочтутся

и четверых в Карфагене.

Федерико Гарсиа Лорка,

любимый поэт древности комманданто Хубертуса Кассадора.

На той части планеты, которая была обращена к звезде Урса, был день. Террасаконтера*Альянса Свободных Миров, «Дева Марина», висела на орбите этой планеты, подрабатывая двигателями и корректируя своё положение. Она подходила всё ближе к глобусу чужой планеты, она была уже настолько близко, что стала видна тонкая, нежная, прозрачная атмосфера планеты. На синем фоне океанадва небольших материка чем-то напоминали двух дельфинов, обращённых своими весёлыми мордами друг к другу. Хубертус Кассадор, командир звена свободных охотников террасаконтеры, подходившей к планете, любил дельфинов, этих священных животных, к которым на Старой Земле и терраформированной Венере, его родной планете, было особое отношение.

Три материка Венеры – Земля Афродиты, Земля Иштар и Земля Фебы, совсем не напоминали эти два, называемые на местном языке Империи Сапиенс „Die L"ander der Dioskuren“*. Но само имя Диоскуров напоминало Хубертусу обычаи его родной планеты. Планета, величественно плывшая в огромном бортовом экране взлётной палубы террасаконтеры, называлась Остзее* на местном имперском языке, и "La planedo de la fratoj"* на интерлингве, родном языке Хубертуса. Остзее находилась в 27 световых годах от Венеры. Недостижимое расстояние, если бы не точки перехода, тайна установки которых всё ещё находится в руках у имперцев и их сумасшедшего кайзера. Город, расположенный на планете, назывался Кёнигсберг и был последней точкой сопротивления в том коротком конфликте, что чуть было не перерос в Первую Галактическую войну.

Хубертус верил, что когда-то и на этой планете наступит Счастье Свободного Выбора. Люди заговорят на одном языке и познают истинную свободу, измеряемую простыми словами: «Я делаю, что хочу и не делаю, чего не хочу». Не все, конечно, изберут нелёгкий путь «слуги народа» и будут призваны Серапеоном* служить ему. Большинство останется в двух высших кастах – Исиды и Диониса, чтобы «черпать радость жизни полной чашей», как сказано в «Kodo de la plej bonaj», «кодексе наилучших». Для себя Хубертус Кассадор избрал другой путь. Нести счастье туда, куда бежали sapiens, не принявшие совершенства, не взявшие гордое имя "homo praeteris".

Команданто Хубертус Кассадор – командир звена свободных охотников террасаконтеры смотрел на узкую полосу в той части планеты, где наступало утро. По местному времени было тоже утро, и техники проверяли готовность «мачете»*к вылету. Сорок машин стояло на взлётной палубе. Среди них была и его «мачете», и ещё две машины его звена.

Шёл уже шестой день операции, успешной операции Альянса Свободных Миров. Осадой Остзее, или «Планеты Братьев», если использовать правильное название на интерлингве, командовал капитан – навигатор*, дон Мариано Франциско. У него, бывшего «Четвёртого адмирала» Ганзейского Союза были свои счёты с теми, кто всё ещё руководил сопротивлением на этой планете. И задание, которое вчера вечером получил Хубертус Кассадор, было напрямую связано с человеком, лично известным как дону Мариано, так и самому Хубертусу.

– Вы ведь помните капитана фон Касселя, комманданте? – спросил дон Мариано, – Этого чертова остзейца?

Хубертус кивнул. Как не помнить. История нашумевшая, стоившая Мариано Франциско его поста «четвертого адмирала» Ганзейского союза.

Шла речь о продаже герцогством Остзее очень крупного астероида, по сути, небольшой планеты неправильной формы, с невероятно высоким содержанием сверхредких металлов, применявшихся для производства «контурных» двигателей, позволявших перемещаться внутри планетных систем. Герцог Остзее Фридрих, находящийся сейчас,вместе с фон Касселем, в бункерах своего осаждённого дворца «Фридрихсхалле», под давлением Альянса продавал и уступал Альянсу Свободных Миров, всё, что можно, надеясь избежать войны и справедливого возмездия. В тот день герцог Фридрих фон Цоллерн прибыл на астероид со своим личным эскортом из ветеранов – остзейцев, которым командовал тогда ещё оберлейтенант Франц фон Кассель. Альянс представлял один из «скрытых» членов Верховного Совета миров homo praeteris, «преданный слуга народа», дон Фернандо Мигель Спарта, в чей эскорт входил Хубертус. Мариано Франциско представлял якобы незаинтересованную сторону – Ганзейский Союз, тогда ещё державший полный нейтралитет. С точки зрения остзейцев, игра была нечестной, так как представитель Ганзы играл на руку соотечественникам из Альянса. Но на стороне Альянса были Добро и Справедливость, вера в лучшее будущее человечества, поэтому дон Мариано не чувствовал себя неправым. Переговоры завершились, документы были подписаны и переформатированы в соответствующие файлы, обеспечивавшие юридическую весомость в пространствах интерсети обоих миров.

Астероид был продан почти задаром, благодаря вмешательству истинного терриса*, представлявшего, по счастливому совпадению, Ганзейский союз, находившийся всё ещё под контролем тупиковой ветви человечества.

Всё, что произошло потом, можно было бы отнести к досадным недоразумениям, если бы масс-медиа ресурсы Империи, а следом и все остальные, включая представителей свободной журналистики, не устроили из этого настоящую травлю дона Мариано.

Герцог Фридрих с частью эскорта отбыл на свой личный рейдер, эту проклятую «Серебряную тень», двойник личного корабля кайзера Вильгельма «Erfinder»*, чьи технологии и свойства были предметом заслуженного опасения Серапеона. Оберлейтенант фон Кассель остался, по поручению своего герцога, уладить мелкие формальности.

Бывшие совладельцы астероида, какая-то семья, то ли русских то ли имперцев, имевшая подданство Остзее, проникла в помещение для переговоров с просьбой не оставлять их на астероиде, ставшей частью Свободных миров, и эвакуировать их на планету в системе Урса, в Кёнигсберг, отказываясь от своей доли собственности. Ситуация становилась неприятной, учитывая тот факт, что в помещении находились представители прессы.

По законам как Империи, так и Альянса эти люди имели на это право. Но шла прямая трансляция события в интерсеть и выходило так, что кучка ненормальных сапиенс, не понимая своего счастья, требовала вернуть их во тьму неомонархического, неофеодального мира. Кроме того, среди людей, сделавших заявления на камеры, были женщины и дети, а у сапиенс рудимент такого общественного института, как семья, всё ещё существовал в совсем архаичном виде. Архаичном с точки зрения нормального, современного человека. Личные привязанности всё ещё больное место сапиенс. Они всё ещё недостаточно индивидуальны. И это делает сапиенс ещё более уязвимыми, чем они есть.

– Я, оберлейтенант Имперского флота, Франц фон Кассель, забираю этих людей, – сказал тогда этот чёртов остзеец перед камерами, поднимая свою руку в латной перчатке в знак того, что он принимает на себя всю ответственность за принятое решение и его последствия.

Дон Фернандо Мигель Спарта, «преданный слуга народа», просто поднял руки, «отпуская» щекотливую ситуацию. Зачем Мариано Франциско сделал то, что он сделал, не было понятно Хубертусу до сих пор. Но опрометчивый шаг был совершён.