Большая игра в рукаве Ориона. Роман первый: Неизвестная сигнатура
Шрифт:
До войны, если эту неделю можно назвать войной, я пробовал уделять много внимания языку наших вероятных союзников. Искренне сожалел, что мы ими не успели стать. Кайзер Вильгельм и его брат, наш герцог Фридрих всё время шли на уступки, стараясь избежать войны между Альянсом Претерис и Империей Сапиенс. Альянс и Ганзейский Союз, в это время, душили русских санкциями. Империя, чтобы избежать или хотя бы отсрочить войну, подключилась к ним, хоть и формально, продолжая торговать и передавать русским технологии.
Поговаривали, что Ганза тоже саботирует санкции и как-то поддерживает нас, и Конфедерацию Русских Планетных Систем – но результаты поддержки не были видны простому солдату.
А между тем, русский президент Андреев был популярен
Малейший признак на дипломатический успех Альянс тут же разрушал своим давлением. Мы обещали русским, и снова и снова нарушали свои обещания. Я несколько раз, в знак протеста, подавал в отставку, но герцог не давал мне отставки.
– Франц – сказал мне тогда Фридрих фон Цоллерн, – позволь не объяснять тебе причины, по – которым я принимаю то или иное решение.
Сказано было жестко, и моя дружба с герцогом дала тогда, вроде как трещину.
Впрочем, было не до того. Вскоре неожиданно отрёкся наш кайзер, и без единого выстрела капитулировал Империум Сапиенс. Русское Пространство разорвала на части революция между Центром, Окраиной, и прочими, более мелкими осколками этих самых пространств, к которым примыкали пиратские "серые" зоны. Но русские решили драться и дрались как с Альянсом, так и со своими революционерами, в требованиях и целях которых явно прослеживалось умелое участие дипломатов Альянса. Такую роскошь, как война "всех против всех" русские смогли себе позволить, исходя из космографии точек перехода к своим системам. Впрочем, на их пространствах был ад кромешный.
Но если бы не капитуляция нашего кайзера – объединённые флоты Империи и КРПС – вполне могли бы противостоять терассаконтерам Альянса.
Проблема же нашего маленького Остзее заключалась в том, что по большому счёту, у нас и флота – то не было. Корабли не больше рейдера. Герцог Фридрих фон Цоллерн был братом Кайзера. Наше герцогство было, по сути, частью Империи Сапиенс. Никому и в голову не могло прийти, что второй по мощи флот во Млечном пути сдадут без боя. Считалось, что силы Остзее являются частью Имперского флота. Наши медиа так и говорили о нем: "Наш флот". Когда "Наш флот" исчез из реальности и был уведён ганзейцами в неизвестном направлении, герцог Фридрих пытался отсрочить наше падение. Но без имперских ударных кораблей открытых пространств он был, как говорил когда-то наш древний философ Андерсен, "голый король" или "голый герцог". Именно так и стали его называть многие недовольные острословы.
Наше Остзее трусливо уступало, шаг за шагом сдавая свои базы, отказываясь от владений и спешно продавая, или даже передаваяих даром, Ганзейскому союзу.
– Всё лучше, чем Альянсу Претерис, – говорил Фридрих.
Ганзейский союз, объединение, неизвестно почему возникшее из кораблестроительной компании "Ганза", рос, как в сказке, поглощая бывшие имперские планетные системы. А неделю назад случилось то, что и должно было случиться: флот Альянса при поддержке Ганзейского союза, блокировал Кёнигсберг. Серапеон – высший совет Альянса – потребовал выдачи герцога Фридриха как военного преступника стоявшего, как было сказано в ультиматуме, "на пути прогресса человечества".
Совсем немногие решили остаться с герцогом до конца. Возможно, кто-то потом назовёт это глупым фанатизмом. Но я не люблю
Или нет. Логичнее было бы поступить так, как русские, которые, по слухам,несмотря на революцию и оккупацию, всё ещё оказывают полноценное сопротивление в больших секторах того, что называется у них ужасной аббревиатурой КРПС*. Мне больше нравилось их выражение "Русское пространство", которое я слышал от русского президента Андреева, прекрасно говорившего по-имперски.
Мой "гепард" уходил в небо, легко пробив тонны обломков разрушенных строений над ангаром. Сразу пропала навигация, и появились помехи на тактических картах. Это сильно мешало в первый день, тогда из-за этого была потеряна сразу половина парка универсальных боевых машин. Тогда погибли почти все "тени" – так назывался гвардейский эскорт герцога Остзее. Почти все мои ребята ушли в небо пилотами. Но – как говорят имперцы: "Lerne leiden ohne zu klagen"*
На второй день мы взлетали, заранее настраивая радиус автопилота на координаты дворца. Я ускорился как следует, до самых пределов красных линий гравикомпенсаторов – меня вынесло километров на 20. Даже показалось на миг, что я вижу терассаконтеру Альянса на орбите планеты."Гепард" номер тридцать четыре", оказался тоже подсвечен красным. Так что у нас даже минус две машины. Если это мой друг ван Фростен, то совсем плохо. Один из немногих опытных офицеров оставшийся от моего эскорта. Оставайся живым, Адольф… – пожелал я ему.
Как только заработали атмосферные двигатели, я трансформировал "гепард" в штурмовую версию, и упална ближайший замеченный "мачете" Альянса. Он умело маневрировал, резко уходя вверх– вниз, влево – вправо, пытаясь резко сбрасывать скорость, чтобы я проскочил вперёд. Я обстреливал его плазмой и кинетикой, потом дал залп штурмовыми ракетами. Его активный щит был почти такой же мощности как у меня, он хорошо держал урон и конечно, почти мгновенно у меня "на шести"* появился его коллега. Второе "мачете" принялось обрабатывать всем, чем можно мои щиты, с истощёнными уже запасами энергии. Пилот второго "мачете" бил меня так же упорно, как я проделывал это с его товарищем. Наносимый урон быстро съедал щит, быстро добираясь до уязвимого корпуса моего "гепарда".
"Прекрасный повод остаться остзейцем навсегда", – зло сказал я себе, наблюдая, как тают запасы энергии.
Всё потому, что противник "на шести" – в таких раскладах как сейчас – это малые шансы выжить. А точнее, никаких шансов вообще. Упал ли он мне на хвост с орбиты, или поднялся вверх, после штурмовки дворца Фридрихсхалле – всё это было уже для меня неважно. Не представлял себя никогда, модифицированного себя где-то в плену, до крайней степени. Не представлял себя никогда где-то в пространствах Альянса Претерис, в касте Исиды или Диониса, в вечном наркотическом или сексуальном трипе. Человек для меня кончался там, где Сапиенс превращался во что-то другое, виртуально – медитативное. Или извращённое до агрессивной боли, приносящей кайф, как это принято у касты Серапеуса.
Wann ich als Kind war, meine Mutti gesagt hat, sei braver Junge, sei braver Soldat…* – прозвучала в голове кричалка, которую я придумал когда-то, ещё в летном училище в Марселе. Хорошо было. Раннее утро, и пробежать тебе 10 километров – как песню спеть. Странно, но сейчас, несмотря на безнадёжность ситуации, настроение моё было на подъёме, как когда-то, когда я был совсем зелёным курсантом.
– Будь честен, Франц, – сказал я себе. Ты устал от борьбы, и отсутствия логики в этой борьбе, хоть и не говорил никому об этом. Все шесть дней ты думал о том, как умереть быстро и красиво. Но главное быстро. Ты же давно к этому готов…Поэтому, пока в голову не стали приходить дурные мысли о том, как хочется жить, я переключил накопители энергии на скорость и щит и врезался в преследуемое "мачете".