Большая игра. Книга 2
Шрифт:
— Семьдесят три процента, — Рин опустила голову. Гордиться тут было нечем, результат откровенно отвратительный, на фестивале она попадала с трудом даже из лёгкого спортивного оружия.
— А в людей стреляла?
— Да, — её голос становился всё тише. Перед глазами снова встало лицо убитого диверсанта, окружённое дрожащим разноцветным мороком ауры. На душе было паршиво от этого разговора, и чем дальше, тем хуже ей становилось.
— Ваа… — выдохнул Рыжий и одобрительно цокнул языком.
— Мне показалось сначала, ты совсем ещё зелёная, но, похоже, что-то ты уже повидала, — Актер кивнул и привычным движением вложил свернутый спальник в специальный карман рюкзака. — Тогда второе. Как ты будешь бороться с Вегой? Помнится, Алголь с десяток раз уже бился с другими ретрансляторами. Я уж не говорю о простых стычках, вроде карпатской заставы или борьбы с террористами. И у него всегда был хитрый план, оружие какое-то. Изобретателен как чёрт, каждый раз что-то новое. А ты — как будешь с врагом биться?
— Не знаю… — еле слышно пролепетала Рин.
Она знала, что её готовят к боям с другими ретрансляторами, но никогда даже не задумывалась, как именно эти бои ведутся. То есть, конечно же, для этого нужно уметь летать и нужно оружие, и кое-какое она даже видела, но этого было отчаянно мало. О тактике боя с ретранслятором Рин не знала совершенно ничего. Ей казалось, это будет потом — ближе к концу обучения, когда впереди останется лишь финальный экзамен. Но она в который раз жестоко ошибалась.
Экзамен должен был настать для неё через три дня. И ни лекций, ни билетов у неё не было. Готовься, как хочешь, придумывай, что хочешь. Ценой же на нём была жизнь, её собственная — и тысяч других людей. Сдала — жива, нет — не обессудь.
Перед этим простым выбором стало меркнуть и её предательство, и все прочие переживания. Мир вновь сузился до одного маленького рубежа, грозящего стать по-настоящему последним.
От новой порции тревог её отвлек вошедший в дверь младший лейтенант — прижав ладонь к виску, он доложил: — Товарищи офицеры, через сорок пять минут — погрузка в вертолёт, повторный инструктаж — в семнадцать-тридцать, прошу всех быть готовыми.
Актёр кивнул и неспешно затянул завязки её рюкзака. — Поняли, свободен. Ноль-два, советую тебе что-нибудь придумать, пока ещё есть время. Уже скоро думать будет некогда.
***
Грузовой отсек трясло и покачивало от порывистого горного ветра. Гул от вращающихся винтов и работавших двигателей закладывал уши, всё внутри вибрировало и дрожало, резонируя с вибрациями вертолёта. Обняв обеими руками рюкзак, казавшийся ей чересчур большим, Рин безучастно смотрела на иллюминатор напротив неё.
За бортом садилось солнце, едва просвечивающее сквозь укутавшую верхушки гор тяжёлую пелену облаков. Они летели низко, едва не касаясь укутанных снегом скал, под напором ветра, то и дело сносившего винтокрылую машину. Где-то внизу проносились буро-серые склоны, испещрённые кустиками и полянами с пожухлой травой. Дикие горные козы, после войны и забвения изрядно расплодившиеся в заповеднике, удивлённо задирали головы, провожая взглядами огромную тушу вертолёта, казавшегося почти чёрным в вечерней полумгле.
— Готовимся, пять минут до высадки!
Актер встал с места и хлопнул её по коленке, привлекая внимание. — Не спи! Как сядем, иди за мной! И под ноги смотри! Поняла?
Она покивала и крепче сжала рюкзак — машину снова тряхнуло, заставляя сердце нервно замирать.
Вибрации нарастали, они начали снижение — у земли воздух вёл себя иначе, чем на высоте. Вся её команда в полном составе встала и, переглядываясь и перекрикиваясь между собой, направилась к большому люку в борту фюзеляжа.
В полутьме, смягчённой лишь тусклыми огоньками ночной подсветки, фигуры вцепившихся в поручни людей казались ещё больше, то надвигаясь, то удаляясь от неё. Девушка сделала несколько глубоких вдохов и помотала головой. Надо было хотя бы попытаться взять себя в руки.
Ей не стало легче или спокойнее, но проходящее за тревогами и переживаниями время притупляло эмоции. Чем ближе была высадка, тем более опустошённой она себя ощущала. Голову словно забили ватой, оттеснившей все мысли и волнения юного ретранслятора. Она не видела, как косились на неё бойцы и пристально смотрели на её слабо светившиеся глаза. Надо было сосредоточиться на задаче.
Рюкзак поддался не с первого раза. С трудом натянув широкие ремни на плечи, Рин совершила над собой очередное усилие и, едва не заваливаясь набок, встала — рука тут же вцепилась в болтающийся над головой ремень для крепления грузов. Поочередно перебирая ногами и хватаясь за что-нибудь подходящее, она приближалась к люку — и остальным членам группы. Актёр протянул руку: — Хватайся!
Вертолёт снова качнулся, Рин вцепилась в его ладонь — мужчина потянул её к себе, помогая удержаться на ногах.
— Первыми выйдут ребята! Потом — я, ты последняя! — нагнувшись ближе, продолжил он. Над люком загорелась небольшая сигнальная лампа — заработал прожектор. Призрачное бело-голубое пятно, дрожа и скользя из стороны в сторону, выхватило из сгущавшихся сумерек пологий склон — подходящее место для посадки.
Усеянный рыже-зелёными пятнами мокрой пожухлой травы, трепещущей под потоком воздуха от винтов, он быстро приближался. Метрах в двадцати над поверхностью машина выровнялась, снижаясь всё более плавно. Над люком загорелась ещё одна лампа — сигнал к высадке. Ну, вот и началось.