Большая игра
Шрифт:
Молчала долго.
И наконец произнесла:
— Толковый ребенок!
Бабушка сказала это задумчиво, без обычной своей радости, что в жизни становится все больше толковых людей. Сказала «ребенок», а не мальчик, а сама смотрела в сторону, точно всматривалась во что-то далекое, невидимое.
Крум вышел.
Хлопнула входная дверь.
Дом с мемориальной доской остался позади. Друзья ждали Крума на пустыре, под фонарем. Сквозь облупившуюся синюю краску столба можно было различить ребячьи имена, нацарапанные
Легкие, воздушные, и в то же время их прикосновение чувствуешь, как ласковую руку. Удивительно, что только теперь мальчики это поняли.
Сегодня они, договорившись заранее, все пришли в школу в белых рубашках и пионерских галстуках. Сколько, бывало, договаривались о всяких пустяках, а вот это что-то ни разу не приходило им раньше в голову!
Им говорили: «Приходите в школу в пионерских галстуках».
И они вынимали галстуки из сумок, ящиков, разглаживали руками, повязывали кое-как на рубашку или даже на свитер, а уж о цвете рубашки никто и не думал.
И конечно, это было совсем не то!
Другое дело, когда мальчики сами решили прийти в пионерских галстуках. Ребята испытывали необыкновенную гордость, просто крылья за спиной выросли, когда шли все вместе — Крум в середине (не впереди, а именно в середине), с одной стороны Евлоги с сумкой в левой руке, с другой — Яни, рядом Иванчо Йота, Андро, Дими, Спас, — весь, так сказать, цвет седьмого «В».
По дороге их встречали одноклассники, с удивлением спрашивали:
— У нас сегодня какое-то торжество?
Мальчики молчали, только улыбались, и все понимали, что Крум — Бочка — опять что-то придумал. Сегодня они поразят весь класс своими красными галстуками и белыми рубашками.
Шли быстро. Уроки выучены назубок, письменные задания выполнены чисто и аккуратно. Нельзя же, в самом деле, нарядиться в белую рубашку и красный галстук, а потом сгорать со стыда у доски. Сегодня семиклассникам все казалось легким, заманчивым, осуществимым.
Иванчо даже постригся совсем коротко, и покрытое летним загаром лицо казалось еще темнее по контрасту с круглой стриженой головой.
Только Андро чувствовал себя неловко. Когда мальчики собрались у фонаря на пустыре, он единственный был без пионерского галстука. В белой рубашке, небрежно расстегнутой куртке, Андро пришел последним и, увидев, что все нарядились, как на парад, усмехнулся:
— А я забыл галстук!
Он любил посмеяться, все это хорошо знали, но сейчас сразу же почувствовали: Андро бодрится, ему сейчас вовсе не весело.
—
Мальчики переглянулись. Иванчо пожал плечами. Засопел.
— Тогда возвращайся домой, — тихо сказал Крум. — Или в галстуке, или шагай сам по себе. — Он даже не взглянул на Андро.
Все знали характер Крума, поняли: сейчас не до шуток. И даже вздрогнули: неужели Крум поссорится со старым товарищем?
— Иди! — повторил он еще тише.
— Эх, вы! — засмеялся Андро. — Шуток не понимаете?
И, открыв портфель, вытащил свой галстук — мятый, не стиранный, наверно, с прошлого года. И это когда мальчики все, как один, намерены явиться в школу в красных пионерских галстуках!
— Хороша шуточка! — рассердился Яни, тот самый Яни, который никогда не терял спокойствия. Не было случая, чтобы он вышел из себя.
Смех застыл на тонких, насмешливых губах Андро.
«Отпор! — мелькнуло в голове странно притихшего Крума. — Именно отпор!»
Отпор «похищению» Лины, отпор Чавдару с его синими джинсами, синей рубашкой с засученными рукавами и массивным серебряным браслетом на правой руке, отпор «пежо» и «скейт-борду», а заодно тем, кто злоупотребляет деньгами и служебным положением и попадает в тюрьму.
— Мы же договорились, — сказал Иванчо Йота тоном обиженного, толстого и обгоревшего на солнце ребенка. — Я даже постригся.
— Остригся! — поправляет его Спас. — Почти под нуль.
— Ну и пусть остригся! — шмыгнул носом Иванчо. — И не под нуль, а под номер два… И потом, мы ведь решили…
— Решили, — виновато сказал Андро, впрочем не особенно смущаясь.
— Нарушаешь правила игры. — Иванчо уже готов был простить Андро.
«Игра, игра»… — вслушался в его слова Крум.
Какая игра?
Игра в пионеры?
Не могут же они играть в школьников? Они и на самом деле школьники.
А в пионеры могут?
Ведь играют во что-то, чего на самом деле нет.
Если они настоящие пионеры, разве тогда красные галстуки, пионерские отряды, пионерские знамена — игра?
Или это их гражданский долг, как учеба? А может, даже нечто большее?
«Подожди, подожди!» По привычке Крум развел руками, и все уставились на него.
— Подождите!
Большой стоп!
Как тот, который нарисовал Паскал. Опять Паскал! Опять Лина! Опять Чавдар!
— Подождите! — снова выпалил Крум.
Яни и Евлоги, Спас, Иванчо Йота, Дими, Андро — все ждали.
Верно, Андро поступил нехорошо. Нарушил их договоренность. И вроде даже посмеялся над товарищами, отправившись в школу в неглаженом, измятом галстуке.
Но не смеялись ли они сами над всем этим раньше, когда шли на пионерский сбор или в школу в неглаженых, нестираных галстуках? Не смеялись ли, пусть невольно, над пионерскими символами? Над собой?