Большая игра

Горохов Евгений Петрович

– Да ты я вижу, совсем плох Иексей, – сказал брат. – Давай отдохнём.

Я лёг на камни, и смотрел на белые облака, плывущие над нами.

– Голова раскалывается, ноги гудят, – жаловался я. – Скажи Элксай, что дальше ждёт нас?

Брат рассмеялся:

– Скуден разум твой Иексей. Ты не умнее барана, коли даже после слов Хоремхеба так и не понял всю величину замысла его. Ну, может это тебе и не к чему. Учитель Хоремхеб замыслил, а пророк Моисей воплощает задуманное. Мы же слуги его, должны исполнять приказы месшиаха. Пройдут годы, все мы превратимся в тлен. Ничего

не останется от нас, даже костей не будет. Но дело пророка Моисея, которому служим мы, будет жить. Здесь в этой пустыне зарождаются люди, тот народ, что будет хозяином всюду и везде! Нас Господь за руку ведёт, а Моисей указывает путь этот. Воистину счастлив тот, кто не сбился с пути, потому как озарён путь этот божественным светом. И частичка света того с Моисея, падает и на нас, слуг его. Ты уразумел?

– О да Элксай! – шепнул я. – Воистину счастлив тот, в ком зажжена божественная искра, и судьба ведёт его верным путём, выбирая средь множества дорог одну, верную!

Белые-белые облака плыли по небу, они такие большие, что из-за них не видно синевы неба. Снизошло на меня счастье, и возблагодарил я Бога:

– Спасибо тебе всемилостивый Господь, за любовь к нам, рабам твоим. Ты всеведущ и известны тебе все помыслы наши. И потому, укажешь ты нам дорогу верную. Да будем счастливы мы, идя по дороге той.

Белые облака заслонили всю синеву неба, и стало небо белым-белым, а посредине неба виднелась – люстра.

Глава 4

Облака белые и огромные, заслонили они всю синеву неба. Теперь стало небо белым, а посредине неба люстра. И глядя в небо, говорил я:

– Господь всеведущ и укажет нам верную дорогу. Спасибо Господи за любовь твою и милость!

Тимофей сидит на подушке у моей головы, и, наклонив свою бархатную мордашку, внимательно слушает меня. А на небе облака белые, белые…. Да не облака это вовсе, а потолок!

– Чёрт! Этот грёбаный египтянин мне всю рожу из пращи разбил! Как же я теперь на работу пойду?! – я соскочил с дивана.

Зеркало отражало мою всклоченную, сонную физиономию. И только! Никакого следа от удара камнем из пращи.

«Да это всего лишь сон, – подумал я, – но какой интересный».

Тимофей поев, смотрел в окно за воробьями. Я допивал кофе, когда зазвонил телефон, это был оперативный дежурный.

– Привет Гоша, – сказал он. – У нас криминальный труп нарисовался.

– Где?

– В строящемся доме на улице Аделя Кутуя, если ехать в сторону Дальнего посёлка.

– Найду, – ответил я, и положил трубку.

Солнышко сияло на синем небе, тополя шелестели сочной, зелёной листвой. Такая кругом благодать, что, не удержавшись, воскликнул я вслух:

– А здесь лучше, чем в Синайской пустыне!

– Ты что там был? – услышал за спиной печальный голос.

Оглянувшись, увидел своего соседа. Кучерявый Мишка лет на семь старше меня. В молодости много девчонок сохло по его кудрявой голове. Но годы идут, шевелюра Мишки поседела и поредела, и весь он стал какой-то рваный и потрёпанный. Это из-за того, что Мишка, мужик битый жизнью и собутыльниками. Всюду его сопровождает пудель, такой же драный, как и хозяин. Мишка постоянно тёрся возле пивнушки, стреляя деньги на пиво, и четвероногий друг при нём.

– Гошь дай двадцать копеек, – уныло попросил он.

– Держи, – выгреб я всю мелочь из кармана.

– А сигаретку дашь? – настырничал сосед.

– Не курю – ответил я и отправился к своему гаражу.

***

«Мы живём как на вулкане

И всю жизнь играем в тир

В этом тире каждый стал из нас мишенью….»

Хрипло пел Игорь Сальников в радиоприёмнике, пока я на своей «девятке» добирался до места. В последнее время этот певец стал жутко популярен. По радио, и по телевизору постоянно крутили его песни.

«Вот уж действительно какому-то бедняге не повезло, и оказался он битой мишенью» – думал я, подъезжая к стройке.

– Куда идти? – спросил у водителя дежурной машины.

– На третьем этаже найдёшь, – ответил тот, не отрываясь от газеты.

Прыгая по доскам, я кое-как добрался до места.

– Добрынин, ты живёшь в пяти минутах ходьбы, а добирался, чуть ли не час! – набросился на меня начальник уголовного розыска Минвалиев.

Фамилия у него слишком длинная, потому зовём мы его короче – Мина. С первого взгляда видно, что Мина с бодуна, потому как сильно потеет, и шибко злой. Проворчав что-то нечленораздельное, он продолжил уже спокойно:

– Плохо дело Гоша.

– Согласен с вами, нужно добираться быстрее до места происшествия, – кивнул я.

Мина пресно пожевал губами, и, вздохнув, помотал головой:

– Не в этом дело. Третий нераскрытый криминальный труп. Три убитых женщины за четыре месяца. Многовато.

– Думаете что серийщик?

– Рано пока об этом говорить, – пожал плечами Минвалиев. – Общего во всех этих убийствах только то, что все потерпевшие «синюшки». Будем разбираться. Ты пока возьми Шергина, и пройдитесь по ближайшим притонам.

Серёга Шергин – участковый инспектор. Сильно обрадованный этим заданием, он потащил меня прочь. Энтузиазм Шергина вполне объясним, после осмотра трупа, участковый должен отправить покойника в морг. Как он это будет делать, никого не интересует. И машину, и помощников, которые будут помогать грузить труп, участковый ищет сам. Естественно, что каждый околоточный старался избежать такого геморроя.

– Тут недалеко Светка Канус живёт, местные алкаши её Анус прозвали. У них день и ночь кто ни будь тусуется. Пойдём, может, что и про покойницу узнаем, – предложил Серёга.

Весело болтая о всякой ерунде, мы дошли до халупы напоминающую избушку старика в сказке « О золотой рыбке». Шергин толкнул калитку, и деловито вошёл во двор, я следом. Сзади, в собачьей будке послышалось ворчание, и я боязливо вздрогнул.

– Не бойся, это Шарик, – сказал, не оборачиваясь, Серёга. – Так для порядку рычит.

В маленькой комнате, тёмной как склеп, на кровати сидело существо неизвестного пола и возраста. Одето сие чудо было в чёрную телогрейку и линялые джинсы.

– Доброе утро тётя Маша, – поздоровался Шергин. – Как здоровье?