Большая книга ужасов – 61 (сборник)
Шрифт:
За маленькими окнами купеческого особняка играли рассветные краски. Луна скрылась, а может, зашла на другую сторону дома. Скелет опять стал хлипким и неопасным – музейным экспонатом, костями, скрепленными резиновым клеем. Я уложил его, как было, и стал прибираться в зале.
Однако широко мы погуляли! Битых стекол и обломков рамок пришлось вынести три ведра. Потом еще долго разлетевшиеся осколки находились в самых неожиданных местах: за батареями, в люстрах и в закрытых витринах.
На первый взгляд могло показаться, что мы полмузея
Развесив их на старые гвоздики, я огляделся и понял, что разницу заметят разве что тетя Света да экскурсовод Таня, и то не сразу.
Можно открывать музей. Где ты, тетя? Докладываю: ночь прошла без пожаров, наводнений и землетрясений! Не молодец ли я, и не вынести ли мне благодарность перед строем Жеки и Гражданина Собакина? Только сразу, пока ты не заметила зарубку и подмененные рамки.
Я вышел на улицу. Гражданин Собакин чинно сидел на крыльце в позе фарфорового песика.
– Интересно, – сказал я, – как это некоторые ходят в запертые двери? То в музей, то из музея…
Этот артист отвернулся с безразличным видом.
Я устроился у теплого мехового бока. От пса пахло таежной хвоей; чистая шерсть ласково щекотала руки, как будто над ней поработал собачий парикмахер. Хотя мыть себя с шампунем он не позволял. Только купался вместе с нами по утрам, когда тетя Света устраивала пробежку до реки.
Рассвет подкрашивал улицу розовым и отражался в оконных стеклах. Казалось, что в каждом доме включили цветной прожектор.
Я подумал, что и сто, и тысячу, и много тысяч лет назад на пороге своих жилищ точно так же сидели люди с верными псами, глядя на рассвет. И что человек без собаки глубоко несчастен, только не все это понимают.
Глава VII. Новое превращение ведьмака
Из-за вчерашних волнений мы с Жекой даже не удивились, что тетя не подняла нас на зарядку. Заглянули к ней – нет тети. Посмотрели в окно – во дворе стоит мотоцикл ведьмака. Мы побежали в музей и наткнулись на Фому Неверного.
Бледный, в гипсовом валенке и с костылем под мышкой, журналист стоял в кабинете купца. Вокруг увивалась Зойка и задавала дурацкие вопросы:
– Вас, наверное, на улице узнают?
– Случается, – с достоинством отвечал Фома.
– А на войне вы были?
– Не посылают. Но журналист должен быть готов ко всему!
Нам Фома Неверный сказал:
– Газета не ждет. Можешь хоть умирать, а пятьсот строк в номер дай!
Я сообразил, что писать про ведьмака он побоялся и нашел другую тему. Ведь на следующей неделе будет суд над Скорятиным и его подручными, весь город этого ждет. Фома еще раз поговорит с тетей Светой о счастливой находке «Троицы», вытянет что-нибудь новенькое из великого сыщика Виталика – вот и готова субботняя колонка в газете… Только непонятно, почему Зойка добровольно находилась в одном помещении с Фомой да еще и лезла с вопросами. Она же терпеть его не могла.
Я исподтишка толкнул Зойку: «В чем дело?» А она, продолжая охмурять Фому, ввинтила мне каблук в пальцы – даже через кроссовку больно! Ага, подумал я, мотоцикл под окнами, тети Светы не видно. Выходит, они с ведьмаком разговаривают, а Зойка отвлекает некстати пришедшего журналиста.
И я повел Жеку дальше. Зойка таращилась и грозила кулаком, но за нами не побежала, боясь упустить Фому.
Тетю Свету и ведьмака мы застали в разгар спора, если это можно так назвать. Ведьмак-то, как всегда, больше молчал, а тетя ему выговаривала:
– Тимофей Захарович, я знаю, с каким уважением к вам относятся люди, знаю, что среди врачей ваши методы имеют своих сторонников. Да что там, я родного племянника отпускала к вам с легкой душой, считая, что вы дурному его не научите. А теперь вижу, что прав Фомушка наш недалекий: мракобес вы, Тимофей Захарович!
Разговор шел над скелетом, лежавшим как ни в чем не бывало в стеклянном гробу. Я пригляделся и охнул: вот это засада…
На всех фотках с раскопа воины держат саблю правой рукой. Так их похоронили восемьсот лет назад, и так же до вчерашней ночи лежал музейный скелет. Из гроба он выпрыгнул, уже схватив саблю левой, и не выпустил рукоятку, когда все кончилось. А я плохо соображал от усталости и даже не подумал отнимать саблю у мертвеца. В какой руке держит, в такой и надо.
А сейчас мой промах лез на глаза, как в журнале с картинками для дошкольников: погляди в гроб, погляди на фотки над гробом и найди десять отличий…
Чудо, что тетя Света до сих пор ничего не заметила! Доказывая что-то свое ведьмаку, она то и дело цепляла скелет невнимательным взглядом и морщила лоб. Но мысль ускользала, и тетя снова переключалась на ведьмака:
– Вы хотя бы понимаете, что я не могу зарыть эти останки в землю, даже если бы захотела?! – (Еще один взгляд на останки. Тетя зависает, морщит лоб – нет, не вспомнила! – И распаляется пуще прежнего.) – Помимо исторической ценности у скелета есть еще и денежная! По всем документам этот экспонат является собственностью государства! Мне просто не позволят зарыть его в землю!
Ведьмак не раскрывал рта, но это не успокаивало десантную тетушку, а заставляло подыскивать новые возражения:
– Да меня уволят за самоуправство! Шутка ли, археологи собирали экспедицию, тратили деньги и силы, а вы требуете все зарыть в землю, и почему?! Это же старушечья болтовня: духи, привидения… Извините, но я верю только в то, что видела сама. Смерть я видела в достаточных количествах, а вот духов и привидений не наблюдала!
– А если я скажу, что Бадам Хатан, который посвятил жизнь поискам могилы Чингисхана, категорически против того, чтобы ее вскрывали?! – вымолвил ведьмак. – Найти и охранять – вот чего он хочет!