Большая книга ужасов - 6
Шрифт:
Я захихикал и сказал:
— Знаешь, Тоска, вампиры — ужасные типы. Такие зануды, что свет просто не видел. И фантазии у них такие — башку просто себе отхохочешь. Если вампир, к примеру, на рояле играет, то он будет обязательно спать в рояле, это давно доказано…
— Видишь, он сам подтверждает, что он вампир! — вставил Паша. — Зачем он в этот рояль забрался?
— Какой тупой… — вздохнул я.
— А ты вампир!
И Паша снова указал на меня пальцем. Тогда я взял и треснул его балалайкой. По пальцу. Не пристало, чтобы в народного героя
— Ай–ай–ай! — заверещал Паша. — Он мне палец сломал!
— Не желаете ли выслушать народную неаполитанскую песню про страдания одинокого шарманщика, умирающего от голода на бескрайних просторах Италии? — спросил я.
И задолбал пальцем по струнам и запел:
— Ходи–и–ил–ходи–и–ил я по свету туда–сюда, туда–сюда…
Паша взвизгнул и неумело стукнул меня кулаком.
— Видимо, это надо воспринимать как вызов, — сказал я. — Тоска, он хочет биться? Ты хочешь биться?
— Да, — неуверенно кивнул Паша. — Наверное…
— Предлагаю дуэль на клавесинах, — сказал я. — Это так экстравагантно!
— Тут нет клавесинов, — сказала Тоска. — И вообще, хватит дурью маяться, давайте лучше думайте, как выбираться.
— Надо построить дристолет, — сказал я. — В качестве же движущей силы выступит наш друг Паша…
— Я его сейчас поколочу!
Паша схватил меня за грудки и принялся грубо вытаскивать из рояля.
— Как это подло! — сказал я. — Вытаскивать человека из его рояля…
Но Паша был силен и из рояля меня все–таки вытащил. И мы собрались было немножко подраться, но подраться не получилось. Что–то щелкнуло сверху, сначала справа, потом слева. Я прыгнул на Тоску и повалил ее на пол — мало ли что здесь может свалиться с потолка? Но это был всего лишь занавес с серпом и молотом.
Занавес упал, и стало темно и пыльно.
4 Призрак хочет жертвы
— Ладно, мои героические друзья, — сказал я. — Надо признать, мы тут действительно не одни.
— Призрак филармонии? — предположила Тоска.
Я не ответил. На моем лице лежало несколько растрепанных позолоченных кистей с бахромы занавеса, они лезли в глаза и в нос, воняли старой пылью и занавесными вредителями, что отнюдь не способствовало продолжению беседы.
— Может, выберемся отсюда? — промычал откуда–то справа Паша. — И свалим подальше…
— Это не призрак филармонии, — ответил я Тоске. — Это призрак дохлого художника Паровозова. Скорее всего, он заключен в его альбоме. Знаете, как это бывает, — Смертельный альбом со смертельными призраками. Послушайте, о други, пока мы тут тухнем, я поведаю вам одну жесточайшую историю, которую я выяснил, пока ехал сюда на такси. Так вот. За этим альбомом гонялись пять человек, все они бесследно пропали. Каждый отправлялся в этот Дом культуры, но никто не вернулся. Значит, они где–то здесь. В подвале, наверное, в бетон закатаны. Пятый охотник за альбомом вел дневник, вернее, не дневник, а в записной книжке все записывал и перед тем, как исчезнуть, отправил ее своей подружке. Эту записную книжку даже к публикации запретили, в Интернете только последняя страница лежит — чтобы никто не мог узнать, где этот Дом культуры…
— И что там было написано? — спросил Паша. — На этой последней странице?
— На самой последней странице было написано: «…сбереги нас от зла, сбереги, никогда не касайся этого, никогда не смотри…».
— Ясно, — сказал Паша. — Я уже устал от этих сказок. Сейчас достану мобильник и позвоню друзьям…
— Бесполезно, — сказал я. — Я пробовал. Сети нет. Тут же все умерло. Так что спрячь свою трубу до лучших дней.
— Мы думаем отсюда выбираться? — спросила Тоска.
— Это вопрос чрезвычайно интересный… — начал я.
На занавес что–то упало.
— Что это? — зашипела сбоку Тоска.
— Тихо! — громко зашептал я. — Тишина.
По накрывшему оркестровую яму занавесу кто–то шагал. Занавес прогибался под этими шагами, но не сильно, шагавший весил не очень много. Я принялся доставать из рюкзака свой томагавк и чуть не вывихнул себе плечо. Шаги прошли надо мной, потом над Тоской.
— Он остановился рядом! — в ужасе зашептал Паша. — Он стоит совсем рядом, я слышу, как от него пахнет…
— Чем? — спросила Тоска.
— Он… оно, кажется, нюхает! — продолжал Паша. — Оно вынюхивает!
Паша замолчал, и снова стало тихо. Я слышал, как стучит сердце и бежит кровь, как она бьется мне в виски. И мне тоже было страшно. Потому что мне показалось, что я тоже слышу запах. Непонятный, я так и не мог определить, что именно это за запах. Но то, что запах нехороший, я понял сразу.
Вообще, запах — один из основных признаков того, что происходит что–то неладное. Любое появление дурного постороннего запаха в тех местах, где его быть не может, должно вас насторожить. Потому что зло пахнет скверно.
— Он меня щупает, — захныкал Паша. — Он трогает меня!
Я не удержался и сказал:
— Не дергайся, Паша, наверное, ты ему просто нравишься. Он сейчас тебя пощупает немножко и успокоится.
— Сам не дергайся! — крикнул Паша. — Баран…
И дернулся. Послышался звук падающих музыкальных инструментов, бубен покатился, звякнули тарелки, и еще какой–то свист послышался. Негромкий, но тем не менее весьма отчетливый. Потом свист стих, и напряжение на занавесе исчезло.
— Он меня отпустил! — крикнул Паша. — Он куда–то подевался…
— Так всегда бывает, Паша, — успокоил его я. — Сначала нюхает, потом цапает, а потом бац — и смылся в кусты. У тебя, Паша, кстати, брат есть?
— Ну, есть… — попался Паша.
— Тогда тебе нечего волноваться, он вступится за твою честь.
Тоска обидно захохотала, а Паша рассвирепел и попытался меня достать через занавес. Но не получилось.
— Обычно любой призрак хочет лишь одного, — сказал я и принялся повторно пытаться вытащить из–за спины топорик. — И Паровозов, как типичный призрак, тоже хочет лишь одного…