Большая волна
Шрифт:
– Служи, – проговорил князь. – Я буду лично следить за твоими успехами.
– Пусть служит, – повторил он, обращаясь к Сотобе, и махнул рукой, чтобы они удалились.
– Спасибо, мой господин, – в один голос сказали Сотоба и Такэно, низко склонившись.
Потом, продолжая кланяться, они отползли к двери, встали, еще раз низко поклонились и вышли.
– А наш повелитель совсем не страшный! – радостно воскликнул Такэно.
– А ты думал, он похож на чудище? – снисходительно улыбнулся Сотоба. – За угрожающей внешностью часто таится слабость, за безобидной – сила. Недаром, свирепый тигр с виду похож на большую ласковую кошку.
– Но почему князь так резко разговаривал со мною?
– Тон повелителя должен быть резким, дабы подданные не забывали разницу между собой и своим господином; к тому же резкий тон сам по себе отбивает стремление к неповиновению. Запомни это, Такэно. Если когда-нибудь будешь командовать людьми, командуй резко. Резко, но не грубо, ибо резкость и грубость – разные вещи. Грубость подавляет человека и мешает выполнению приказа, резкость помогает выполнить приказ.
– Хорошо, уважаемый дедушка Сотоба, я запомню, – кивнул Такэно, в своих мыслях уже представляя себя командиром.
Каждое утро Богиня Солнца поднималась в небо над священным дубом. Он рос на плоской вершине холма, а под холмом был пруд с чистой водой. Духи воды на рассвете писоединялись к духам дерева; невысоко над землей, там, где мощный ствол дуба раздваивался, они тихо кружились, оставляя в воздухе туманный след.
В пруду водилась рыба, но никто не смел заниматься здесь рыбной ловлей, потому что и пруд также был священным. Вокруг него был натянут канат, сплетенный из рисовой соломы и украшенный белыми бумажными флажками; такой же канат был натянут и вокруг дуба.
В нескольких шагах от священного дерева, на краю холма, стояла деревянная беседка, лишенная каких-либо украшений. Вправо от нее между кустами бересклета шла тропинка на другую сторону вершины: там был небольшой бревенчатый дом со сторожевой вышкой.
Внизу холм и пруд опоясывал высокий частокол с одними воротами; заросшая травой дорога выходила из них и вилась по лугам косогорья, скрываясь в дальнем синем лесу.
В доме на холме находилась княжеская школа по подготовке воинов. Она была лучшей в своем роде, и Такэно повезло, что он попал именно сюда. День начинался с ритуальных обрядов у алтаря, устроенного возле священного дуба. Их проводил начальник школы со своим помощником: он дважды хлопал в ладоши для того чтобы привлечь внимание божественных духов, а уж после начинал читать сутры, вращая попутно деревянные валики, на которых были начертаны святые письмена, и позванивая в колокол, отпугивающий, как известно, духов злых, демонических. Помощник тем временем насыпал в чашку перемешанный с лепестками цветов сладкий рис для жертвоприношения.
Совершив все необходимое и убедившись, что божественные духи настроились на благосклонность и дружелюбие, начальник вел в беседку своих подопечных, – в ней обычно проходили уроки по совершенствованию разума и приобретению понятий о кодексе поведения воина. Над входом в беседку висели широкие бумажные ленты с подходящими надписями: например, «Наша честь – в преданности повелителю», «Наша жизнь – обязанности и служение», «Кто достойно живет – легко умирает», «Воинский дух сильнее смерти», «Славная смерть – уважение потомков». По многу раз будущие воины повторяли хором эти изречения, сопровождавшиеся соответствующими разъяснениями начальника школы, а также сосредоточенным погружением в глубинный смысл сказанного.
Боевое обучение проходило на лугу, за частоколом. К удивлению Такэно, уверенного в том, что он неплохо сражается на мечах, у него оказались удачливые соперники. Такэно сердился и пытался превзойти их, но ничего не получалось. В конце концов, после очередного проигранного поединка Такэно подозвал к себе начальник школы.
– Ты терпишь поражение за поражением, – сказал он. – До сих пор я не вмешивался. Если у человека что-то не получается, нельзя сразу помогать ему. То, что дается легко, легко и забывается; но то, что дается с большим трудом, не забывается никогда. Быстрый успех хуже неудачи: он ослабляет сильного человека, а неудача только укрепляет силу.
– Да, господин, – отвечал Такэно, вспоминая, что уже слышал подобное от Сотобы.
– Но теперь пришла пора вмешаться, чтобы ты не потерял веру в свои способности. Я наблюдал за тобой и хочу сказать, что я обучал многих и многих молодых людей, но ты лучше всех владеешь мечом. Кто был твоим наставником?
– Его имя Сотоба, господин.
– Сотоба? О, это был великий мастер! Давно я не слышал о нем; говорили, что после того как он одряхлел и оставил службу, он передал свое имение родственникам и отправился скитаться… Значит, Сотоба еще жив. Чем он сейчас занимается?
– Он садовник, мой господин.
– Хороший конец жизни для того, кого смерть обошла в битвах… Из лука тоже он учил тебя стрелять?
– Да, господин. Но я и сам подолгу тренировался.
– Это видно. В стрельбе из лука никто не может тебя превзойти, а на мечах ты проигрываешь. Знаешь, почему?
– Нет, господин.
– В стрельбе из лука твой глаз, твоя рука подчиняются твоему духу. Все это твое, личное, собственное, прочувствованное. Но когда ты сражаешься мечом, ты лишь повторяешь то, чему тебя учил Сотоба. К сожалению, ты не воспринял от него нечто большего, чем мастерство. Ты применяешь приемы большего мастера, они великолепны, но ты не ощущаешь сущности поединка. Ты подобен музыканту, прекрасно освоившему технику игры, но не имеющему слуха. Ты понимаешь меня?
– Да, господин… Нет, господин, простите. Что такое – «сущность поединка»?
– Погляди на дальнюю гору, на синий лес, в котором скрывается дорога. Я прочту тебе стихи:
Леса полосаНа склоне горы, словноПояс для меча.Не отрывая глаз, смотри на эту гору, на этот лес, и повторяй про себя эти стихи. Может быть, тогда ты почувствуешь то, о чем я тебе говорю.
– О да, я чувствую! – восторженно воскликнул Такэно. – Воинская стойкость подобна горе, она тверда и несокрушима, а лес – пояс для меча – препятствие, предостережение тем, кто попытается одолеть гору.
Начальник школы коротко рассмеялся, и Такэно вновь показалось, что начальник очень похож на Сотобу.
– Как ты торопишься, юноша, – сказал начальник. – Бывают, правда, мгновенные озарения, но с тобой этого не произошло. Твои слова передают лишь поверхностное впечатление, доступное всем. А ты должен проникнуть вглубь явления, – разве не этому мы вас здесь учим? Истина не познается через глаза, не познается через разум, ее можно только ощутить. Твоя мысль должна скользить от одного предмета к другому, струясь как поток воды и ощущая малейшие изгибы пути. Но если поток остановится у какого-нибудь одного предмета, у большой скалы, например, то он перестанет быть потоком, и вода его не дойдет до множества иных предметов. Тогда скала покажется центром мироздания, хотя она всего лишь одна из скал на пути воды.