Больше, чем любовь
Шрифт:
— Но ты же босс. — Он провел по ее рукам и положил руки ей на плечи. — Ты не обязана торчать на работе от звонка до звонка. — Он помог ей застегнуть молнию. — Если захочешь, можешь взять денек-другой отдыха. — Он поцеловал ее в висок. — Пожалуйста, ангел мой. Проведи со мной еще один день.
— Ох, Спенсер! — прошептала она и обняла его за талию.
Однажды Спенсер слышал вот такой же шепот, почувствовал на себе такие же руки и в страхе бежал от них. Ни одна женщина не смогла привязать его к себе, он не хотел и не допускал этого. И не очень был уверен,
Он смутился. У них с Дженной не было общего будущего. У него свои путешествия, у нее — «Маккью». И еще вопрос ребенка. Она решительно хотела воспитывать его одна, самостоятельно, и его это устраивало, потому что он совершенно не хотел возиться с каким-то младенцем.
Но, черт, как же ему хорошо с Дженной!
— Останься, что тебе стоит! — прошептал он. — Просто ради удовольствия, всего на один день! Я буду хорошим мальчиком, снова верну себе потенцию. И прослежу, чтобы потом ты целый час лежала неподвижно. Я даже согласен заняться этим в постели, хотя терпеть не могу однообразия.
— Спенсер, ты невыносим!
— И неотразим, да? Так ты остаешься?
— Остаюсь.
— До утра среды?
— Да, но потом мне обязательно нужно ехать, Спенсер, и это серьезно. В четверг утром у меня важное совещание. Я председатель совета директоров и не могу его пропустить.
— И не пропустишь, обещаю. — Он приподнял ее лицо и запечатлел на ее губах благодарный поцелуй. — Спасибо, Дженна, ты не пожалеешь.
И Дженна не пожалела, но, если бы Спенсер сказал, что он задумал, она бы крепко подумала, прежде чем согласиться.
В понедельник ночью он не занимался с ней любовью, что немного огорчило ее, так как она на это настроилась. Но он пришел с билетами на русский балет в Вольф-Трэп-Фарм, что в Виргинии, и арендовал для поездки лимузин. Она испугалась, как бы он не задумал на обратном пути какой-нибудь рискованный номер на длинном заднем сиденье, но, к счастью, это не пришло ему в голову. Зато когда они вернулись в отель, он удобно усадил ее рядом с собой Перед телевизором, уговорив посмотреть, как он уверял, настоящий классический фильм ужасов. Она никогда не любила такие фильмы и заснула, как только поняла, что он намерен смотреть его до конца. Во вторник утром она проснулась в его объятиях. Она стала гладить и целовать его, но, хотя она видела, как он возбужден, он и не думал заняться с ней любовью. Напротив, он пространно рассказывал ей о своем доме на одном из флоридских островов, о том, как чертовски приятно просыпаться при первых лучах солнца, отражающихся от поверхности океана.
— Мне это знакомо, я тоже живу на берегу океана.
— Но ты на севере, там холодно. А в моем уголке можно расхаживать голышом хоть круглый год.
— А как на это смотрят твои соседи?
— Какие еще соседи? Там никого нет рядом, как у тебя в патио, только гораздо теплее.
С этими словами он встал с постели. Он был голым — он всегда спал голым, и хотя она видела только его спину, когда он пошел в ванную, этого было достаточно. Узкие бедра и крепкие подтянутые ягодицы подчеркивали ширину его плеч. Вся фигура была бронзовой от загара, походка легкой и плавной.
По роду своей работы Дженне часто приходилось видеть на подиумах мужчин, демонстрирующих одежду. И хотя многие были моложе и, возможно, красивее, ни один из них и в подметки Спенсеру не годился.
Он вышел из ванной в халате, но она не могла забыть, каким он был без него. Его образ преследовал ее, а ей нечем было отвлечься. Спенсер был рядом.
Они позавтракали в номере. Пока он принимал душ, она позвонила своему секретарю и сказала, что вернется только на следующий день. Потом приняла душ, оделась, и они отправились в Джорджтаун.
Если бы она не испытывала такого сильного желания, этот день прошел бы так же беззаботно и весело, как предыдущие. Но вместе с образом обнаженного Спенсера в ее воображении маячил его маленький самолет, направляющийся утром на юг. Если она забеременеет, у них больше не будет предлога для новой встречи. Может, его к ней и влечет, но он не хочет иметь отношения к ребенку, а она только о нем и мечтает — и теперь больше, чем прежде. Пока Спенсер будет гоняться по свету за своими приключениями, у нее будет его ребенок.
Но он еще не уехал. Она все время напоминала себе об этом — когда он брал ее за руку, улыбался ей, когда многообещающе устремлял на нее взгляд своих синих глаз. Казалось, он не замечал на себе взгляды женщин. Он заставлял Дженну чувствовать себя единственной женщиной на свете. Она впервые узнала это чувство, и потому, когда вечером они зашли пообедать в ресторан и сидели за третьей чашкой кофе, она вдруг поняла, что готова пойти с ним хоть на край света. И когда он спросил, не хочет ли она вернуться в отель, она, не доверяя своему голосу, только кивнула.
Они вошли в номер, сначала она, потом он. Потом, подойдя к ней сзади, он обнял ее.
— Дженна?
Закрыв глаза, она откинулась назад, на него.
Да?
— Я хочу тебя.
К ее бесконечному облегчению, это было заметно.
— Ты мог иметь меня вчера ночью.
— Да, но мне хотелось подождать. Я хотел, чтобы у тебя тоже появилось желание.
Она обхватила его за талию и тихо сказала:
— Оно появилось.
— А ты сделаешь кое-что для меня?
— Смотря что это.
— Я хочу, чтобы ты оставила рубашку в ванной. Я не стану включать свет, если так тебе будет удобнее, но я хочу чувствовать все твое тело.
Двумя днями раньше Дженна наотрез отказалась бы, но тогда она ещё не знала такого острого желания. Стыдливость — естественное чувство женщины, но она мешает получить удовлетворение, которого она ждала от Спенсера. Он был ее любовником. Да, любовником. Больше она не могла этого отрицать. Он хотел видеть ее обнаженной, она сама этого хотела.
— Хорошо.