Больше чем люди

Старджон Теодор Гамильтон

Дурак. Невероятный дурак.

Она сказала, что дурак - это взрослый, который способен слышать только беззвучную детскую речь. Тогда.., кто же был тот, с кем он слился в тот ужасный день?

– Спроси Бэби, кто такой взрослый человек, который может говорить, как дети.

– Он говорит - невинный.

Он был дураком, способным слышать беззвучную речь. А она была невинным человеком, который, став взрослым, говорит как ребенок.

– Спроси Бэби, что произойдет, если соединятся дурак и невинный.

– Он говорит:

когда они соединятся, невинный перестанет быть невинным, а дурак - дураком.

Лоун думал: "Невинный - самое прекрасное, что может существовать". И сразу спросил себя: "А что так прекрасно в невинном?". И сразу ответ, почти так же быстро, как ответ Бэби: "Прекрасно ожидание".

Ожидание конца невинности. Дурак тоже ждет - ждет, когда перестанет быть дураком, но делает это уродливо. Так что при встрече каждый перестает существовать, сливаясь. Лоун неожиданно ощутил глубокую радость. Потому что это правда: он что-то создал, а не уничтожил.., и когда потерял, боль потери была вполне оправдана. А когда потерял Проддов, боль не оправдана.

"Что я делаю? Что я делаю?
– в смятении думал он.
– Все пытаюсь и пытаюсь узнать, кто я такой и чему принадлежу... Неужели это другой аспект жизни изгнанника, чудовища, другого?".

– Спроси Бэби, что за люди, которые постоянно пытаются узнать, кто они такие и чему принадлежат.

– Он говорит, все люди такие.

– Но кто такой я?
– прошептал Лоун. Минуту спустя он закричал:

– Кто я такой?

– Помолчи. Он не знает, как это выразить.., гм... Вот. Он говорит, что он мозг-вычислитель, я тело, близнецы руки и ноги, а ты голова. Он говорит, что "я" - это мы все вместе.

– Я принадлежу, принадлежу, я часть тебя, а ты часть меня.

– Ты голова, дурачок.

Лоуну показалось, что сердце у него разорвется. Он посмотрел на них всех. Вот руки, которыми можно брать, тело, о котором нужно заботиться, безмозглый, но безупречный компьютер и - голова, чтобы направлять все это.

– И мы вырастем, Бэби. Мы только что родились!

– Он говорит, не при твоей жизни. Говорит, что не с такой головой. Мы можем сделать практически все, но не сделаем. Он говорит, что мы существо, это верно, но еще глупое существо.

Так Лоун постиг самого себя. И подобно многим другим, достигшим того же пункта, обнаружил на этой вершине, что впереди огромная гора.

Часть вторая

БЭБИ ТРИ ГОДА

Наконец я добрался до этого Стерна. Он оказался совсем не стариком. Посмотрел из-за своего стола, осмотрел меня с ног до головы и взял в пальцы карандаш.

– Садись сюда, сынок.

Я остался на месте, и он снова посмотрел на меня. Тогда я сказал:

– Послушайте, а если сюда войдет лилипут, что вы ему скажете? Садись сюда, коротышка?

Он положил карандаш и встал. Улыбнулся. Улыбка у него была такой же быстрой и острой, как взгляд.

– Я ошибся, - сказал он, - но откуда мне знать, что тебе не нравится,

когда тебя называют сынок? Так-то лучше, но я все еще сердился.

– Мне пятнадцать лет, и не нужно тыкать меня в это носом.

Он снова улыбнулся и сказал "Ладно", а я подошел и сел.

– Как тебя зовут?

– Джерард.

– Это имя или фамилия?

– И то и другое, - сказал я.

– Правда? Я сказал:

– Нет. И не спрашивайте меня, где я живу.

Он опустил карандаш.

– Так мы далеко не уйдем.

– Это ваше дело. Что вас беспокоит? То, что я настроен враждебно? Приходится. У меня многое случилось, иначе я бы тут не был. Это остановит вас?

– Ну, нет, но...

– Что еще вас беспокоит? Оплата?
– Я достал тысячедолларовую банкноту и положил на стол.
– Это чтобы вам не выписывать мне счет. Берите. Скажете, когда нужно будет, и я дам вам еще. Так что мой адрес вам не нужен. Подождите, - сказал я, когда он протянул руку к деньгам.
– Пусть лежит. Я хочу знать, за что плачу. Он сложил руки.

– Я так делами не занимаюсь, сын.., я хочу сказать, Джерард.

– Джерри, - сказал я.
– Займетесь, если хотите иметь дело со мной.

– Ты хочешь затруднить мне работу? Где ты взял тысячу долларов?

– Получил приз. Выиграл соревнование - описать в двадцати пяти словах качества продукции фирмы "Садсо".
– Я наклонился вперед.
– На этот раз я говорю правду.

– Хорошо, - ответил он.

Я удивился. Мне казалось, он знает, но он больше ничего не сказал. Просто ждал продолжения.

– Прежде чем начнем - если начнем, - сказал я, - я должен выяснить кое-что. То, что я вам скажу - то, что выходит из меня, когда мы работаем, остается между нами, как у священника или адвоката?

– Абсолютно, - ответил он.

– Что бы я ни сказал?

– Что бы ты ни сказал.

Я наблюдал за ним, когда он говорил это. И поверил ему.

– Берите деньги, - сказал я ему.
– Вы наняты. Он не взял. Сказал:

– Как ты заметил минуту назад, это мое дело. Лечение нельзя купить, как конфеты. Нам предстоит работать вместе. Если один из нас не сможет, начинать бесполезно. Нельзя прийти к первому же психотерапевту, имя которого найдешь в телефонном справочнике, и выдвигать свои требования только потому, что платишь.

Я устало сказал:

– Я не отыскивал ваше имя в телефонном справочнике, и я не просто предполагаю, что вы можете мне помочь. Я отсеял с десяток психоаналитиков, прежде чем добрался до вас.

– Спасибо, - ответил он. Похоже, он собирается посмеяться надо мной, а мне это никогда не нравилось.
– Отсеял, говоришь? И как же ты это сделал?

– Ну, слышишь всякое, читаешь. Сами знаете. Отнесите это туда же, куда и мой домашний адрес.

Он долго смотрел на меня. Впервые смотрел, а не просто бросал быстрый взгляд. Потом взял банкноту.