Больше чем просто дом (сборник)
Шрифт:
Суббота
Пригласили в «Легкое и крюк». Как больно расставаться с Джо и Геком. Пожал руки всем «Легким», был представлен некоторым однокурсникам.
Воскресенье
Ужасно волнуюсь. Температура 102.
Понедельник
Записался в «Водоросли». А Джим — дурак, что упустил такую возможность. Каждый мужчина должен уметь о себе позаботиться. Гек и Джо всегда были мне обузой. Им и без меня будет хорошо в «Звезде и подвязке». Написал
Повелитель кровососов
Рассказ о войне [103]
Дело было однажды ночью в июле 1914 года. В Берлинском дворце во главе стола, за которым собрались министры, сидел человек. Человек был высок, усат и сухорук. (Догадываешься, читатель, о ком речь?) На нем был военный мундир, зеленый с серыми нашивками, и синие штаны с красными лампасами.
— Ваше высочество, — сказал фон Олухманн, — все готово.
Кайзер печально кивнул и скрестил руки, вернее, постарался прикрыть короткую руку другой рукой. Потом скрестил ноги — короткую положил сверху — и, почесывая длинную мочку уха, перешел к делу.
103
Рассказ опубликован в журнале «The Princeton Tiger» в апреле 1917 г.
— Ницше, — произнес он и умолк, дожидаясь, чтобы его слово произвело должный эффект.
Фон Гользадинг немедленно вскочил на стол и провозгласил традиционную здравицу в честь Ницше, все издали троекратный рев, завершившийся тремя зейделями [104] пива.
— Ницше, — продолжил кайзер, — сказал, что меч принесет нам победу. — При этом он нежно провел рукой вдоль своего клинка и проверил остроту лезвия — отсек кончик на черешке сельдерея, который мусолил во рту.
104
Зейдель — кружка для пива (0,3 л).
— Ваше высочество, — крикнул фон Сплюндингер, — Бельгия должна быть принесена в жертву!
Кайзер кусал губу, пока кровь медленно не закапала на стол, стекаясь красно-желтыми лужицами. Его советники окунули в них пальцы и благоговейно перекрестились. Глубоко растроганный кайзер поднял бокал в их честь.
— А как с Америкой? — спросил Пистаччио, председатель клуба «Домино».
— С Америкой? — переспросил кайзер, выпрямляясь в полный рост. — У Карла Второго был Кромвель. У Цезаря — Брут, а у Вильсона…
Послышались крики: «Плагиат!» — и кайзер осекся.
— Дэниэл Уэбстер был немцем, — продолжил он, слегка сконфуженный. Он обратился к сидящему в центре барону Баденуффу, главе Шекспиргётетевтонского союза, и приказал: — Посмотри-ка в словаре, Бадди.
Целый час, пока Баденуфф проверял сведения по Уэбстеру, все сидели в гробовой тишине — ее нарушал только скрежет клинка, которым кайзер чесал потницу на шее — подхватил прошлым летом на пляже в Остенде, играя в чехарду с царем Николаем. Наконец Баденуфф вернулся.
— Я кое-что нашел в биографии Уэбстера, — объявил барон. — Заслуживает внимания тот факт, что однажды он останавливался в гостинице «Квашенкапустен», проезжая через Пенсильванию. Это доказывает его немецкое происхождение, ибо никто, кроме немца, не заночует в гостинице с немецким названием без крайней необходимости,
Трижды пронеслось громовое «ура!», и, согласно древнему германскому обычаю, все приготовились присягнуть друг другу, испив монаршей крови. Кайзер куснул губу, но она была полностью обескровлена. Тогда он вилкой для оливок отворил артерию на ноге.
Присутствующие от всего сердца залпом осушили кровавые кубки под звуки немецкого оркестра, наяривавшего «Ach du lieber Augustine», [105] и лакей привязал меч к парализованной кайзеровой руке — пришло время фотографироваться.
Кочегар Седрик [106]
(Скотт Фицджеральд в соавторстве с Джоном Биггсом)
В закопченной кочегарке линкора было жарко, и Седрик особенно остро жалел, что потерял зонтик. Обязанностью Седрика было скармливать уголь огромной топке, которая заставляла корабль бороздить моря снова и снова, обогревала каюты моряков и вращала барабан стиральной машины. Седрик работал как проклятый. Он набирал в бескозырку куски каменного угля, тащил их к громадной топке и забрасывал уголь в ее ненасытное жерло.
105
«Ах, мой милый Августин» (нем.).
106
Рассказ опубликован в журнале «The Princeton Tiger» в ноябре 1917 г.
Седрикова бескозырка потеряла всякий вид от угольной пыли, и руки не отмывались, несмотря на все его старания.
Дребезжание телефона отвлекло его от работы.
— Мистер Седрик, вас вызывает капитан, — сказала телефонистка.
Седрик бросился к аппарату.
— Как поживает твоя матушка? — спросил капитан.
— Хорошо, благодарю вас, сэр, — ответил Седрик.
— Жарко у вас там, внизу?
— Порядком, — учтиво согласился Седрик.
Голос капитана изменился. С ним часто такое бывало.
— Немедленно ко мне, — сказал он, — скоро в бой, и мне нужен твой совет.
Седрик бросился к лифту, поднялся на верхнюю палубу и вбежал в рубку. Капитан намазывал лицо кольдкремом от загара.
— Седрик… — И капитан положил в рот кусок маслянистой массы. — Ты у нас смышленый малый, отбарабань-ка бином Ньютона, — сказал он, жуя.
Седрик ответил, потом изложил формулу задом наперед и от середины в оба конца.
— Теперь перечисли соли фосфорной кислоты.
Седрик назвал их все и еще пяток в придачу.
— А ну-ка, «Илиаду»!
Но и тут Седрик не оплошал, выполнив труднейшую задачу: прочитать «Илиаду» с конца, поочередно пропуская то каждое седьмое, то каждое четвертое слово.
— Ты свое дело знаешь! — улыбнулся капитан.
Кольдкрем у него во рту превратился в твердый пористый сгусток, и он выплюнул его обратно в банку.
— Наши жизни в твоих руках. — Он подозвал Седрика поближе и прошептал: — Слушай, противник скоро пойдет в атаку. Он сильнее нас. Наше численное превосходство всего пять к одному, но мы все равно будем драться как герои. Я — командующий флотилией — приказал экипажам всех кораблей сражаться до последнего снаряда, до последней горсти пороха, а потом спасаться бегством. Наш корабль не так скор, как остальные, поэтому надо начать отступление сейчас же!