Больше чем просто дом (сборник)

Фицджеральд Фрэнсис Скотт

Х е л е н (выходя из себя). Так вы, наверное, вместе с Нерри их и курите!

C e c и л и я (весело). Представь себе Нерри с сигаретой!

Х е л е н. Ну ты-то уж точно куришь.

C e c и л и я. Ты бы лучше их перепрятала.

Х е л е н. Я положу их туда, где ты их в жизни не отыщешь, и если бы тебе на этой неделе не возвращаться в школу, то я пошла бы к маме и все-все ей рассказала.

C e c и л и я. О нет, не рассказала бы, даже ради моего же блага. Ты слишком самолюбива.

Хелен

с надменным видом удаляется в соседнюю комнату. Сесилия бесшумно подкрадывается к двери, хлопает ею, не выходя из комнаты, и исчезает за комодом. Потом на цыпочках выбегает оттуда, хватает с кресла подушку и возвращается в свое укрытие. Хелен появляется опять. Почти одновременно снаружи раздается свист, он повторяется еще дважды. С рассерженным видом она направляется к окну.

Х е л е н. Джон!

Д ж о н (снизу). Хелен, можно тебя на минутку?

Х е л е н. Конечно нет. В доме полно народу. Мама подумает, что я рехнулась, если увидит, что я тут с тобой болтаю через окно.

Д ж о н (с надеждой). Так я влезу.

Х е л е н. Джон, не надо! Еще костюм порвешь. (Он, очевидно, успешно выполняет задуманное, что явствует из неразборчивого, еле слышного бормотания.) Осторожно, там на карнизе крюк! (Через мгновение в окне появляется молодой человек двадцати двух лет, симпатичный, но в данный момент не склонный к веселью.)

Х е л е н (садясь). Ты просто мальчишка! Хочешь, чтобы родители меня убили? Ты хоть понимаешь, что тебя могут заметить?

Д ж о н (просительно). Мне бы лучше войти.

Х е л е н. Нет, лучше не входи. Мама может вернуться в любую минуту.

Д ж о н. Ты бы хоть свет выключила. А то я на этом подоконнике, как на экране.

После некоторых колебаний Хелен выключает все лампы, кроме светильника на туалетном столике.

Х е л е н (принимая эффектную позу в кресле). И что же тебе нужно, скажи на милость?

Д ж о н. Мне нужна ты. Мне нужно знать, что ты моя, когда я буду смотреть, как ты танцуешь со всей этой толпой сегодня вечером.

Х е л е н. Но… но я не твоя. Сегодня вечером я принадлежу только самой себе, ну или толпе.

Д ж о н. Ты всю неделю мерзко со мной обращаешься.

Х е л е н. Правда?

Д ж о н. Я тебе надоел.

Х е л е н. Нет, дело не в этом. Моя семья. (Очевидно, что эта тема уже обсуждалась ими раньше.)

Д ж о н. Ты прекрасно знаешь, что семья тут ни при чем.

Х е л е н. Ну, честно говоря, не только семья.

Д ж о н. Я так и знал. Дело во мне — и в тебе, и я в полном отчаянии. Ты должна что-то сделать, так или иначе. В конце концов, мы помолвлены, или…

Х е л е н. Нет, мы не помолвлены.

Д ж о н. Тогда что мы друг для друга? Что ты обо мне думаешь и думаешь ли вообще? Ты со мной больше не разговариваешь. Мы отдаляемся. Хелен, умоляю!..

Х е л е н.

Это все несерьезно, Джон, как мне кажется.

Д ж о н. Но не для меня.

Х е л е н. А я говорю — нет. Ты бы и сам это понял, если бы не был так в меня влюблен…

Д ж о н (мрачно). Если бы не был.

Х е л е н. Понимаешь, отношения утратили новизну. Я всегда заранее знаю, что ты собираешься сказать.

Д ж о н. Жаль, я этого не знаю. А когда мы только познакомились, ты часто говорила, что любишь меня слушать, потому что никогда не знаешь, что я скажу.

Х е л е н. Что ж, а теперь узнала. Я люблю держать ситуацию в своих руках, но какое однообразие всегда осознавать, что я ключевая фигура. Когда мы вместе и мне хорошо, то мы оба счастливы. А если у меня плохое настроение, то нам плохо, по крайней мере тебе плохо. Как ты можешь жить и осознавать, что ничего не в силах изменить?

Д ж о н. Но ведь большинство пар так и живут?

Х е л е н. О, полагаю, да. И мы бы жили, если бы я была твоей девушкой.

Д ж о н. Ладно, чего хочешь ты?

Х е л е н. Я хочу… скажу тебе честно, чего я хочу. Мне нравится идти за ними следом. Мне нравится дрожь возбуждения при встрече, когда ты замечаешь, что у него черные волосы, вьющиеся, но ужасно аккуратно уложенные, или что у него круги под глазами и он очаровательно рассеян, или у него забавная улыбка, которая то появляется, то исчезает и заставляет тебя гадать, улыбался он или нет. Потом мне нравится, как он начинает провожать тебя взглядом. Он заинтересовался! Отлично! Потом я начинаю изучать его. Пытаюсь определить, что у него за характер, какие предпочтения. С этой минуты романтики для меня все меньше, а для него — все больше. Потом начинаются долгие беседы…

Д ж о н (с горечью). Я помню.

Х е л е н. И вот тогда, Джон, начинается самое трудное. Это точка, где все изменяется.

Д ж о н (со скорбным интересом). О чем это ты?

Х е л е н. Ну, иногда это поцелуй, а порой и задолго до него. Но если это поцелуй, то дальше есть три пути.

Д ж о н. Три! Для меня их тысяча.

Х е л е н. После этого ты можешь ему надоесть, но умная девушка знает, как этого избежать. Это только совсем юных да еще героинь журнальных эпиграмм бросают сразу после поцелуя. Далее, вторая возможность. Он тебе наскучит. Обычно так и происходит. Он тут начинает думать только о том, чтобы остаться с девушкой наедине, а она, несколько более уязвимая в данной ситуации, остывает. Сначала он томится от любви, потом впадает в отчаяние, и наконец — прощай любовь.

Д ж о н (еще более угрюмо). Дальше.

Х е л е н. Ну и третий путь, когда поцелуй действительно что-то значит, и девушка обо всем забывает, и мужчина настроен очень серьезно.

Д ж о н. Тогда они обручаются?

Х е л е н. Вот именно.

Д ж о н. А мы разве нет?

Х е л е н (отчетливо). Нет, мы определенно не обручены. Потому что я прекрасно помню, что я делала каждую чертову секунду.

Д ж о н. Хорошо, хорошо, не злись. Я и так достаточно унижен.