Больше чем страсть
Шрифт:
Единственное, о чем в этот момент могла думать Абигайль, это о губах Себастьяна, прильнувших к ее губам, о его объятиях и ощущении его тела, пульсирующего сдержанной силой, твердого и напряженного, прижимавшегося к ней. Похоже, она так же порочна, как леди Констанс!
– Тогда почему бы вам не нанести нам визит?
– И что сказать? – Вейн приподнял бровь. – Мы что, будем сидеть в гостиной вашей матушки и обсуждать последние похождения пресловутой леди Констанс?
Абигайль вспыхнула:
– Конечно, нет…
– Может, нам продолжить с того места, где мы прервались в гроте? – Его взгляд скользнул вниз,
Сердито блеснув глазами, Абигайль нахлобучила на голову шляпку и нервными движениями завязала ленты.
– Понятно. Вы ничего не имеете против того, чтобы целовать меня в гроте, но не желаете утруждаться, посещая меня дома, как подобает джентльмену. Вы не хотите жениться на мне, просто не прочь позабавиться!
– Ваш отец никогда не согласится.
– А вы уже спрашивали его? – поинтересовалась Абигайль с преувеличенным удивлением. – Мне кажется, он ничего об этом не знает!
На щеке Вейна дернулся мускул.
– Не будьте смешной.
– А что здесь смешного?
На мгновение Абигайль показалось, что Себастьян ответит с таким же гневом и чувством. Его глаза сузились, пальцы сжались вокруг набалдашника трости. Но затем словно кто-то погасил лампу – с его лица исчезли все эмоции.
– Потому что вы не для меня, – мягко сказал Вейн. – Как я ни желал бы вас, я знаю, что не смогу вас получить – точно так же, как здоровое колено и прежнее поместье. Вы заслуживаете лучшего. И поэтому я не должен целовать вас и даже говорить о подобных вещах.
– Значит, вы сожалеете, что поцеловали меня? – Абигайль с трудом выговорила эти слова, задыхаясь от обиды.
Вейн помедлил, колеблясь.
– Нет.
Абигайль кивнула, униженная и возмущенная. Часть ее была готова молить его о следующем поцелуе, не думая о будущем, но остальное ее существо хотело большего – не просто вкусить запретную страсть, а познать любовь, долгую и настоящую.
– Спасибо, мистер Вейн. Кажется, я поняла. – Абигайль гневно сверкнула глазами. – Но не вам решать, чего я заслуживаю. Мне хотелось, чтобы вы показали мне, что такое страсть, – и я знаю, что вы смогли бы. Но я рассчитываю на большее.
Она устремилась прочь, ожидая – надеясь, – что Вейн окликнет ее и остановит, чтобы извиниться и схватить в объятия для очередного поцелуя, но не услышала ничего.
Когда она наконец обернулась, кипя от досады и разочарования и готовая излить их на голову Себастьяна, тот уже исчез.
Глава 10
На следующий день шел дождь, что как нельзя более соответствовало настроению Себастьяна. Он только злился бы на солнце, свети оно, как обычно, искушая его отправиться в лес на прогулку. А когда крупные капли стучали по крыше и стекали по окнам, он мог, по крайней мере, утешаться мыслью, что Абигайль тоже осталась дома. Впрочем, после ее последних яростных слов, сказанных ему после посещения грота, возможно, она вообще не будет гулять по лесу.
Сидя перед потрескивающим камином, Себастьян мрачно нахмурился. С одной стороны, он знал, что поступил правильно, отказавшись от Абигайль Уэстон. На это было множество причин, и каждая из них существенна. Она – богатая наследница, он –
Эта искра, которая, казалось, проскочила между ними! Она словно воспламенила что-то, давно забытое, оставив слабо тлеть, и Себастьян не был уверен, что хочет погасить это.
Он вздохнул и пошевелился в кресле, заставив Бориса поднять голову и стукнуть по полу хвостом, глянув на хозяина с надеждой. Бориса не пугал дождь. Он с удовольствием пробежался бы по лесу, а если бы случайно встретил мисс Уэстон, то поприветствовал ее как вновь обретенную привязанность, а потом млел бы от удовольствия, наслаждаясь лаской, пока не повадился бы на землю кверху лапами в приступе щенячьего восторга. Брови Себастьяна сошлись вместе. Его собака знает, как обращаться с красивыми дамами и завоевывать их любовь, лучше, чем он сам.
– Мы никуда сегодня не пойдем, – строго сказал Вейн. Борис вскочил на ноги и приглушенно гавкнул, ткнувшись головой в руку Себастьяна. Затем протрусил к двери и обратно, а потом еще раз. Себастьян даже не попытался подняться, и пес тихо заскулил, что, безусловно, было собачьим выражением просьбы. В доме Борис испытывал беспокойство и чувствовал себя несчастным.
Точно так же, как он сам.
– Ну что ж. – Себастьян выбрался из кресла и, хромая, проследовал через весь дом, распахнув входную дверь. Борис радостно выскочил наружу, затем обернулся в ожидании хозяина.
– Можешь идти, – сказал Себастьян собаке, сделав поощряющий жест рукой. – Все равно ее там нет.
Хвост пса поник, но тем не менее Борис повернулся и припустил через лужайку по направлению к лесу, не обращая внимания на дождь.
Себастьян был почти готов последовать за ним. Абигайль, конечно, там не будет, но можно прогуляться, чтобы стряхнуть хоть часть недовольства, которое преследовало его весь день. Вейн сознавал, что был резок с Абигайль, даже если у него имелись на то причины. Если бы только эта чертова свеча не погасла…
Он закрыл дверь и поднялся в свою спальню. Злосчастная брошюра, сулившая поведать «Пятьдесят способов согрешить», была вложена между страниц «Морского альманаха». Беглый взгляд на титульную страницу показал, что это выпуск под номером двадцать пять. Что еще могла придумать леди Констанс с ее чрезвычайно свободной моралью? Неужели другие ее похождения столь же непристойны? Каковы бы они ни были, Абигайль находила их занимательными – и это, к несчастью, возбуждало и его интерес.
Самое мудрое, что он может сделать, – эго сжечь брошюру сейчас же, решил Себастьян, но спустя минуту медленно перевернул первую страницу. На этот раз ему попалось на глаза одно предложение – не о сладострастных забавах леди Констанс с ее таинственным любовником, а проливающее свет на ее мысли и чувства: «Я обнаружила еще один источник разнообразия, и это оказалось удивление, – писала она. – Невозможно передать глубину моего любопытства…»