Больше, чем товарищи по кораблю
Шрифт:
"То есть ты хочешь сказать, что все это время ты запирался здесь и избегал общения с остальными, потому что думал, что если будешь веселиться, то не получишь работу?"
Ну, это звучит глупо, когда он так говорит.
"О, Харви. Мой бедный маленький потерянный мальчик. Менеджер по мероприятиям — это мастер веселья, и я говорю это со всей любовью в мире: ты вроде как мастер скуки".
Я знаю, что здесь меня называют скучным. И меня это устраивает, или, по крайней мере, я продолжаю говорить себе, что это так. Я стал носить это как почетный знак, как будто это означает, что я стал лучше, чем был раньше, хотя на самом
"Ты ведь знаешь, что Джерри сам придумывает задания? Если уж на то пошло, то из-за твоего отказа присоединиться к нему ты потеряешь эту работу".
Он прав.
"Ты можешь честно сказать, что счастлив здесь?"
Я опускаю взгляд на свои руки.
"Тогда пришло время немного встряхнуться. Хватит прятаться на заднем плане, Оскар Харви".
Элиза
Команда развлекательного отдела не шутит. Меня ведут в бар, где нас с Оскаром заставляют пить шоты, которые все на вкус как ополаскиватель для рта. Затем, с жгущим горлом и достаточной дозой алкоголя в крови, мы возвращаемся на арену, где гости уже разошлись, а члены экипажа начинают собираться. Наша компания занимает первые ряды за нами, передавая более крепкие напитки, чтобы поддерживать нас в состоянии веселья, пока мы ждём начала игры.
"Удачи вам двоим".
Джерри с ухмылкой протягивает нам номер пять и переходит к паре рядом с нами.
В Оскаре появилась новая энергия. Он кажется более спокойным, более уверенным в себе. Это не может быть просто выпивка: мы выпили одинаковое количество, а он в три раза больше меня.
"Ты хорошо выглядишь".
Был ли в его глазах намек на флирт?
"Спасибо. Теперь посмотри хорошенько. Судя по всему, я не буду носить все это долго, так что…"
"Что именно они тебе сказали?"
"Первоначально они описали это как сексуальную охоту за сокровищами, и понятно, что я не очень понимала, что это значит, но теперь, думаю, я все поняла".
"Вообще-то, это очень точно. Просто пообещай мне кое-что?"
"Что именно"
"Если ты чего-то не захочешь делать, ты мне скажешь".
"Я скажу тебе".
Я сильно прикусываю нижнюю губу, чтобы не выдать, как сильно мне нравится, когда он защищает меня.
"Но ты должен пообещать, что перестанешь беспокоиться обо мне и хоть раз дашь себе волю. Пожалуйста".
"Договорились".
Звучит музыка, кружатся разноцветные огни сцены, свет в зрительном зале тускнеет, когда воздух наполняется возбужденными криками. Электрический страх проносится сквозь меня. Я еще не до конца осознала реальность того, что сейчас произойдет. Каким-то образом я должна выдержать час развратных игр с определенно самым сексуальным мужчиной, на которого я когда-либо смотрела.
Я оглядываюсь назад в поисках моральной поддержки и вижу, как вся развлекательная команда, актеры, танцоры и работники театра подбадривают нас со своих мест. Том улыбается мне сдержанной, но ободряющей улыбкой. Я почти улыбаюсь в ответ.
Генри снова перечисляет правила, и мне кажется, что я вот-вот лопну от нетерпения. "Первое, что мне нужно, — это номер вашей команды и… связанный Уборщик".
Мэддисон копошится
"Галстук! Мне нужен галстук!" — кричу я команде.
Валентина срывает один с шеи офицера из четвертой команды, который не очень-то сопротивляется, и за несколько секунд я делаю пару обручей для запястий Оскара, чтобы они проскользнули через них. Я наблюдаю за шоком на его лице, когда свободные и ничего не подозревающие узлы затягиваются одним ловким движением, и его запястья смыкаются.
Я обматываю остатки галстука вокруг промежутка между его руками и завязываю последний узел, после чего тяну его, как собаку на поводке, с нашим номером и бегу к Генри. Мы получаем полные пять очков, и наша команда взрывается.
"Где, черт возьми, ты научилась это делать?"
"О, прости, разве я не похожа на того, кого вы представляете с бондажным уклоном?"
"Не совсем."
"Хорошо. У меня его нет. Это все, что я умею делать".
Мне нравится удивлять его, когда он смотрит на меня так, будто я какая-то головоломка, которую нужно решить. Как только он думает, что знает меня, я подкидываю ему еще что-нибудь, чтобы сбить с толку.
Мы наблюдаем за тем, как все остальные команды импровизируют с галстуками, ремнями и даже шнурками. Все предпочитают связать женщину-уборщика, добавляю я.
"Уборщики! Мне нужно десять рубашек".
Мы с Оскаром немедленно раздеваемся и собираем рубашки, которые сыплются на нас со всех сторон. Пока мы их подсчитываем, одежда продолжает падать на головы банды, когда ее сбрасывают с верхней части кабинок. Когда я поворачиваюсь к Оскару, я ненадолго забываю, как дышать.
Я потерялась в его коже. Его пресс. Его бицепсы. Как вообще может существовать такой милый мужчина, как он? В некоторые дни, клянусь, я чувствую себя счастливой только потому, что он знает мое имя.
Он выводит меня из транса, таща за руку к Генри снова и снова крича мне: "Беги!".
Бюстгальтер Мэддисон — красота превыше функциональности; моя грудь отнюдь не велика, но ее едва можно сдержать. Несмотря на это, я держу себя в руках и продолжаю бороться. Не знаю точно, сколько очков мы набрали, но точно не много.
"У тебя что-то здесь".
Он показывает мне на уголок рта.
Я пытаюсь понять в чем дело, но ничего не чувствую.
"Ой, прости, просто мне показалось, что я увидел немного слюней", — насмехается он.
"Отвали".
Я шлепаю его по руке, хихикая от смущения.
"Десять пар трусов".
Трусов?
Я требую, чтобы девушки открыли свои сумочки и передали мне миллиард пар трусиков, но они только качают головами со злыми ухмылками.
"Брюки, Элизабет!" — кричит мне Том, бросая свою пару Оскару.
Отлично.
Я снимаю штаны, оставаясь в одних трусах Мэдисон, беру номер команды у полуголого Оскара, чьи руки заняты, а глаза уставились на мою спину, и мы бежим вперед. Мы получаем только одно очко, и я знаю, что это полностью моя вина, так что в следующий раз мне придется потрудиться, чтобы быть быстрее. На обратном пути я касаюсь уголка губ, чтобы поддразнить Оскара, как он сделал это со мной, и получаю лукавую улыбку.