Больше, чем товарищи по кораблю
Шрифт:
"Как прошло вчерашнее собеседование, дорогой?"
Мамин голос странным образом заставляет меня страдать от тоски по дому и в то же время успокаивает меня.
Я сажусь на кровать и провожу рукой по волосам.
"Да, все прошло очень хорошо, спасибо".
"Когда тебе сообщат?"
"Думаю, через пару недель".
"Если кто и заслуживает этого, любимый,
"Не знаю, если честно".
"Ох, Оскар. Неужели ты не поверишь в себя хотя бы на пять минут?"
"Я не могу быть слишком уверенным".
Мама вздыхает.
"Держи меня в курсе".
"Обязательно".
"Фотопоток в последнее время очень хорош".
Она меняет тему.
"Нэн всегда рассказывает мне, чем ты занимаешься, как будто я этого не вижу".
Я знаю. Она даже говорит мне. Нэн комментирует каждую мою фотографию в общем альбоме. Обычно это что-то о том, каким красивым парнем я расту, после чего моя сестра, Джемма, говорит что-то противоположное. Это хороший способ поддерживать связь.
Мне следовало бы сделать это на моем первом корабле, но я был слишком увлечен всем этим, чтобы делиться чем-то. Мы так много делаем каждый день и бываем в стольких красивых местах, что я чувствовал себя эгоистом, не делясь этим со всеми — особенно сейчас, когда Нэн уже не может выходить на улицу.
Еженедельные звонки маме — тоже часть плана "Не будь изгоем", который мы придумали. Видеть, как она чувствовала себя брошенной, когда я вернулся со своего первого контракта, было ужасно. И это не было "мой мальчик уже совсем взрослый"; я игнорировал ее целых шесть месяцев, как будто теперь я слишком важная персона, чтобы навещать ее дома. Как побирушка.
"Что это за девушка рядом с тобой на последней фотографии?"
Ну вот снова.
"На какой фотографии?"
"Вы были одеты как кинозвезды".
"Что, Мэдисон?"
"Ах, значит, она тебе нравится".
"Мам, мы это уже проходили. У меня нет ничего общего с Мэдисон".
"Я знаю, кто такая Мэдисон, глупый. Я говорю не о ней. Я имею в виду очаровательную маленькую блондинку, которую ты обнимаешь".
Ох.
Притвориться, что ее не существует, как форма обмана — самый старый трюк в книге.
Я не смог бы притвориться, что ее не существует, даже если бы попытался. Да я и не хочу пытаться.
Я смеюсь над этим.
"Я знаю ее неделю".
"Твоя прабабушка вышла замуж и забеременела Нэн через несколько месяцев после знакомства с моим дедушкой".
"Да, но в те времена секс до брака не одобрялся, а они были просто парой озабоченных подростков".
"Оскар!"
"Просто говорю"
"Ладно, умник. Она выглядит очень милой, вот и все".
"Да, она милая", — признаю я, заставляя ее ворковать. "Мама, пожалуйста. Я держу себя в руках, как мы и говорили".
"Я знаю,
"У меня все хорошо, правда".
После ужина Элиза отправляется в свою комнату.
"Нет, мы еще не закончили".
Ее глаза наполняются ужасом при мысли о том, что предстоит еще одно мероприятие.
"Это не связано с работой, расслабься", — заверяю я ее.
Она успокаивается, но остается в замешательстве.
"Пойдем".
Я ухожу, зная, что она последует за мной.
"Куда мы идем?
"Увидишь".
"Ни капли таинственности", — пробормотала она.
"Что ты сказала?" — спрашиваю я, мы оба прекрасно понимаем, что я ее услышал.
"Ничего!"
Она мило улыбается, и я сдерживаю собственную улыбку.
Каждую среду я, несколько актеров и танцоров собираемся вместе и играем с песнями из различных музыкальных театров. Я помню, как всем надоедало петь одни и те же песни и танцевать одни и те же танцы в течение нескольких месяцев подряд на разных работах, которые я выполнял, но мы никогда ничего с этим не делали.
Поэтому, когда я приехал сюда и увидел, что актеры сходят с ума так же, как и я когда-то, я подумал, что это будет забавная идея. К тому же, мне приятно время от времени окунаться в это сферу.
Я открываю дверь в репетиционную студию и жду, когда Элиза шагнет внутрь, но она замирает.
"Что это?"
"Пошли, споешь с нами".
С таким же успехом она могла свернуться калачиком, как ежик.
"Ты ведь шутишь?"
Я качаю головой, смущаясь. Я думал, ей это понравится.
"Я не настолько хорошо пою, как они
"Неважно".
Я улыбаюсь ей. Мне хочется сказать ей, что она ошибается, но я никогда не слышал, как она поет, поэтому если уж я собираюсь делать комплименты, то они должны быть искренними. Еще одна плохая привычка из моего прошлого, от которой я избавился.
"Они знали, что я приду?"
"Теперь знают".
Она снова оглядывает комнату, чтобы увидеть, как все дружелюбно смотрят на нас. "Я не хочу навязываться", — шепчет она.
"Ты и не навязываешься".
И с этим я вхожу.
"Надеюсь, вы не возражаете — я привел гостя".
Поначалу они меня тоже пугали, так что я прекрасно понимаю, о чем она думает. Синдром самозванца в полный рост. Я чувствовал себя неловко, что пришел сюда как артист, а не как член актерского состава, но потом быстро понял, насколько полезной и выгодной может быть эта работа.
В конце концов она заходит в комнату, и я наблюдаю за тем, как она расслабляется под теплым приемом. Это уже победа в моей книге.
Мы все собираемся вокруг пианино, где Макс проводит вокальную разминку.