Больше, чем товарищи по кораблю
Шрифт:
Я мог бы целовать эту девушку всю ночь.
И я это делаю.
Я никогда не был из тех, кто задерживается надолго рядом с кем-то. В старших классах я знал, что девчонки хотят именно Бобби. Я был более задиристым близнецом, более глупым близнецом, близнецом звезды футбольной команды. Девушки соглашались на меня, поэтому я никогда не соглашался на них.
Потом,
Я не мог ни с кем познакомиться, не таща за собой весь свой багаж. К тому же я не хотел тратить то немногое время, что у меня оставалось с папой, на какую-то девчонку, которая бросит меня, как только поймет, что я не такой уж и хороший парень, как она думала.
Мне не нужно притворяться с Элизой. В первый день она едва знала меня, но помогла мне. Я был так далек от своей зоны комфорта, но она сделала комфортным все вокруг. Папа всегда говорил мне, что он справляется с раком даже в самые тяжелые моменты, потому что мама всегда была рядом и делала все комфортным.
Именно благодаря ему я здесь. Сколько бы я ни отрицал это, в глубине души он знал, что я не могу жить так, как жил бы, если бы он не болел. Я не взял отпуск на год, чтобы путешествовать с друзьями. Я не поступил в колледж своей мечты. Я хотел быть рядом на случай непредвиденных обстоятельств. Зато я мог заниматься другой своей страстью. Я выступал перед ним и его друзьями на больничных койках, а потом показывал им все видеозаписи после выступления перед публикой, чтобы они могли услышать, как прозвучала каждая шутка в тот вечер. Они были теми, кого я действительно надеялся развлечь. Мне было все равно, что подумает о моих шутках полный зал незнакомых людей; лишь бы папа и другие пациенты смеялись — вот и все, что имело для меня значение.
Однажды, когда я пришел к нему в гости, он усадил меня со своим другом, который рассказал мне о своей жизни в качестве артиста на круизном лайнере. Папа сказал, что именно этим я и должен заниматься, а не какими-то дурацкими курсами, которые мне безразличны. Я очень хотел, чтобы мне было не все равно. Я очень старался. Я знал, что, изучая психологию и став в итоге психотерапевтом, я смогу делать то, что у меня хорошо получается: делать людей счастливыми.
"Но сделает ли это тебя счастливым, сынок?"
Ради одной стабильной вещи в своей жизни я проигнорировал его совет и еще некоторое время продержался в колледже, находя радость в постоянных выступлениях в барах колледжа, но не в чем-то другом. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что мир снова начал вращаться после смерти отца, и даже когда это произошло, мне казалось, что я стою на месте. Но я точно знал, что мне нужно сделать, чтобы снова начать двигаться. Развлечения. Я бросил колледж и проводил дни, сочиняя шутки, а ночи — выступая на местных концертах. Это могло бы сделать меня счастливым, но через несколько месяцев я стал чертовски беден. Тогда-то я и устроился на работу сюда.
Раньше я никогда не верил
Она просыпается с тем же страхом, что и я с тех пор, как попал сюда. За исключением этого утра. Ее тело полностью обнажённое, кроме симпатичных трусиков, которые едва ли прикрывают ее зад. Стресс покидает ее; кажется, мое присутствие успокаивает ее. А ее улыбка — эта улыбка, которая сияет как никогда ярко.
"Доброе утро", — говорит она, впиваясь губами в простыни.
"Ты хорошо спала?", — спрашиваю я, и она кивает, еще больше зарываясь головой. "Почему ты прячешься от меня?"
"Я еще не почистила зубы".
"Мне все равно".
"Ты не должен…".
"Я хочу этого".
Я осыпаю ее щеку поцелуями.
Она наваливается на меня, и в следующее мгновение я понимаю, что ее теплые бедра лежат на мне. Я провожу по ним руками, а затем крепко сжимаю свою любимую часть ее тела. Ее грудь падает на меня, свободно двигаясь, когда она начинает медленно надавливать бедрами на мой уже твердый член. Элиза наклоняется и целует меня в щеку, мочку уха и шею.
"Не желаешь пойти в свою комнату?" — мурлычет она.
"Думаю, в отдел кадров поступит несколько жалоб, если я отправлюсь куда-нибудь с этим твердым как камень орудием прямо сейчас".
Она разражается смехом.
"Кто-то торопится?" — поддразниваю я ее.
Она перестает двигаться и издает восхищенное ворчание.
"Хочу".
"Ммм, ну, теперь я вижу, какая ты горячая, когда хочешь чего-то, я могу заставить тебя ждать еще дольше".
Она надулась и продолжила наседать на меня. Блядь.
"Как насчет того, чтобы сходить сегодня в аптеку в порту и снабдить тебя всем необходимым? Или… всегда можно сходить в магазин, когда он откроется".
Ее глаза расширяются, словно она умирает от смущения.
Ее ритм нарастает, и от трения в сочетании с ее приятными вздохами трудно думать о чем-то еще. Я поворачиваюсь на бок, чтобы освободить ей место. Мои пальцы слегка дразнят ее через трусики. Она уже такая мокрая. Я оттягиваю мягкий хлопок в сторону, и вскоре мой палец входит в нее, а ее тихие стоны согревают мою шею. Она настолько чувствительна к моим прикосновениям, что ей почти не требуется времени, чтобы кончить.
Она крепко целует меня, приходя в себя.
"Ты ведь знаешь, что ты сейчас сделал, не так ли?" — спрашивает она, ее дыхание неровное.
"Что именно?"
"Ты только что заставил меня хотеть большего".
Глава 11
Элиза
Не знаю, в чем дело, но рядом с Томом мне снова хочется раскрепоститься. Я не замечала, насколько зажатой и закрытой от всего я стала, пока не встретила его. Я так давно не веселилась, что, честно говоря, забыла, как это хорошо. И как хорошо было со многими другими вещами.