Больше, чем товарищи по кораблю
Шрифт:
Я начинаю пробираться к двери, но, не дождавшись ответа, поворачиваю назад.
"Я действительно выгляжу таким потерянным?"
Он на секунду задумывается, прежде чем заговорить.
"Моего отца никогда не было рядом, и у меня не было старших братьев и сестер, на которых я мог бы равняться, так что я потратил много времени впустую, чтобы разобраться во всем самостоятельно, и мне не пришлось бы этого делать, если бы кто-то подтолкнул меня в правильном направлении. Я не знаю, каково тебе дома, но…"
"Дома все замечательно".
Он приподнимает одну бровь.
"Никто не идет на контракт,
Почему он все время должен быть прав?
"Так ты больше не злишься?" — спрашиваю я.
"Я никогда не злился, но я был настоящим отморозком".
Шутка слишком хороша, чтобы ее не пропустить. "Был?" Я оглядываюсь по сторонам, как будто ищу его новую и улучшенную версию.
Он наклоняет голову набок, улыбка медленно расползается по его лицу, и напряжение в моей груди немного ослабевает.
"Я просто хочу сказать, что всё стало лучше, когда я перестал лгать самому себе".
"Том! Что ты наделал?"
Элиза спешит ко мне, когда видит меня на главной палубе несколько часов спустя, ее расширенные глаза смотрят на мое перевязанное запястье в перевязи.
Перевязь. Чертовски унизительно.
"Ты бы видела другого парня".
Она закатывает глаза, стараясь не улыбаться.
"Все выглядит хуже, чем есть, обещаю. Перевязь — это просто мера предосторожности, через несколько дней я буду в порядке".
Ее лицо быстро меняется с озабоченного на суровое, словно в нее внезапно вселилась Валентина. "Клянусь Богом, если ты используешь это как приманку для жалкого перепихона с кем-нибудь сегодня вечером, я больше не буду с тобой разговаривать".
"Неужели ты могла так обо мне подумать?"
Я положил свою покалеченную руку на грудь.
"Элизабет, я… Вообще-то, это неплохая идея", — шучу я, и она шлепает меня по здоровой руке.
"Ой, ой, осторожнее! Я хрупкий".
Она начинает вести меня к месту наших занятий, и я подбираюсь к ее уху.
"Хочешь потрахаться?" — спрашиваю я своим самым жутким голосом.
Она хихикает и снова бьет меня. Как бы ни было больно признавать, Харви, возможно, прав. Я никогда ничего не добьюсь, если буду продолжать врать себе.
Есть ложь, которую я говорю себе из чувства самосохранения: что я не скучаю по дому, что я полностью пережил потерю отца и что колледж не был пустой тратой денег. Но есть одна ложь, которую я больше не хочу себе говорить, потому что все становится только хуже, как только я пытаюсь в нее поверить. Итак, пришло время быть честным.
Я влюблен в Элизу.
Черт, только признав это, я чувствую себя на миллион фунтов легче. Я не уверен, что готов признаться ей в этом, но я уверен, что на этот раз у меня все получится.
"Чему ты улыбаешься?"
"Не важно".
Вечером мы с девочками помогаем Мэдисон собирать вещи. Вернее, Элиза и Валентина помогают, а я сижу на ее койке и подшучиваю над ними,
В понедельник мы все встаем рано, чтобы эмоционально попрощаться. Я не ожидал, что это так сильно ударит по мне, но Мэдисон была для меня здесь как старшая сестра. Мне будет ее очень не хватать.
"Ты следующий, чувак".
Я похлопываю Харви по спине, поддерживая легкое настроение, пока мы смотрим, как она уходит.
Прошлой ночью, проснувшись от боли в запястье — не так уж и грязно это звучит, — я исправил еще одну ложь: Харви не пытается меня достать. Я думал, что ненавижу его, потому что он всегда мешал нам с Элизой. И потому что он считал себя лучше всех. Но знание того, что раньше он был засранцем — настоящим засранцем, — дало мне надежду. Даже если я сейчас, в двадцать два года, такой же засранец, я все равно смогу изменить ситуацию и привести себя в порядок к двадцати пяти годам.
"В следующий раз я не забуду захватить салфетки", — говорю я, глядя на щеки со слезами вокруг.
"Я бы не стал беспокоиться. Не думаю, что будет много слез", — отвечает Харви, пожимая плечами, прежде чем мы все разойдемся.
Нижняя губа Элизы снова дрожит, но она пытается скрыть это, идя впереди меня.
Да, я возьму с собой салфетки. И пока думаю об этом, запасусь "Скитлс"".
Глава 24
Элиза
Замена Мэдисон, Саншайн с Барбадоса, кажется прекрасной, судя по тому, что я знаю о ней до сих пор. Я никогда не встречала человека, который бы так соответствовал своему имени. У нее самая яркая улыбка и теплое присутствие. Она немного старше нас всех и гораздо опытнее в круизах. Даже после одного дня общения с ней я уже могу сказать, что в ней чувствуется настоящая "корабельная мама".
Во вторник днем я сижу с ней и Валентиной в театре. Они полярные противоположности, как лето и зима, но я думаю, что они прекрасно уживутся в качестве соседей по комнате. Мы собрались на ежемесячное собрание персонала, пока гости отправились исследовать порт. Капитан осыпает разных людей по комнате всевозможными похвалами — я так предполагаю. Она улыбается, и люди продолжают хлопать, так что я думаю, что это похвала.
Я знаю, что должна быть более внимательной, но мне интереснее смотреть на меняющиеся лица. Большинство людей были здесь в прошлом месяце, но есть еще значительное количество людей, которых я не узнаю, но которые, должно быть, прибыли за последнюю неделю или около того. Некоторые с более заметными чертами лица, я уверена, что напугала их на прошлой неделе. Несмотря на то, что дом с привидениями предназначался для гостей, съемочной группе все равно разрешалось проходить в свободное время, если только они не приходили все сразу и не перегружали очередь.
Капитан приглашает Генри на сцену для выступления, и я снова осматриваю комнату в поисках мальчиков. Оби, Дэниел и Том сидят несколькими рядами ниже, но Оскара нигде не видно. Непохоже, чтобы он пропустил что-то подобное. Хотя, наверное, мне пора привыкать к тому, что я не вижу его в переполненном зале.
"Элиза Чепмен!"
А?
Девочки подталкивают меня, волнительно ухмыляясь. Ну, настолько близко к ухмылке, насколько Валентина может выдержать. Что происходит?