Большие перемены

Стил Даниэла

– А как такое возможно? – слегка встревожилась Мел.

– Пересадить клапан животного: свиньи или овцы. Это уже давно вошло в практику.

– Когда вы намерены оперировать?

Доктор вздохнул и прищурился, задумавшись.

– Возможно, завтра. Надо еще провести ряд исследований.

– А она перенесет операцию?

– Надеюсь, что да.

Они серьезно посмотрели друг на друга. В этом деле никто не мог дать никаких гарантий: прогнозировать можно только поражение, чего не скажешь о победе. С этим трудно мириться день за днем, и ее восхищало то, что он

делал. Мелани так и подмывало сказать ему об этом, но ей показалось, что подобные признания сейчас не ко времени, поэтому она вернулась к Патти Лу и своем репортаже. Спустя некоторое время Питер удивленно спросил:

– Скажите, мисс Адамс, почему вас так заинтересовал этот случай? Дело в репортаже или это нечто большее?

– Патти Лу особенная девочка, и я, конечно же, волнуюсь.

– Вы так заботитесь обо всех, кто попадает в ваше поле зрения? Это, должно быть, непросто?

– А у вас разве не так? Вы ведь тоже переживаете за всех своих пациентов, доктор?

– Да… почти.

«Почти»? Почему «почти»? Словно почувствовав ее замешательство, Питер с улыбкой пояснил:

– Речь о тех пациентах, состояние которых не вызывает опасений. Но вернемся к нашим делам. Вы не захватили блокнота. Значит ли это, что наша беседа будет записываться на диктофон?

– Нет-нет, – покачала головой Мелани и улыбнулась. – Мне хотелось просто побеседовать, чтобы получше узнать друг друга.

Ее слова заинтриговали его, и он не смог удержаться, чтобы не спросить:

– Зачем?

– Для того чтобы репортаж не был надуманным, мне нужно сложить свое впечатление о собеседнике.

Она мастер своего дела, настоящий профессионал, и он это сразу почувствовал. В лице Мелани Адамс Питер увидел достойного оппонента, и это так взбодрило, что он предложил ей то, о чем даже не задумывался:

– Хотите, отправимся вместе на обход?

У Мел засверкали глаза. Неожиданное приглашение польстило и вселило надежду, что, возможно, она понравилась ему и даже заслужила доверие. Это имело огромное значение для дальнейшей работы.

– С удовольствием, доктор.

– Если вы не против, зовите меня по имени.

– В таком случае я Мел.

Они обменялись улыбками.

– Договорились.

Она поднялась вслед за ним, радуясь представившейся возможности сопровождать его во время обхода. Она и мечтать об этом не могла, поэтому была очень ему признательна. Когда они выходили из кафетерия, он с улыбкой обернулся к ней:

– На моих пациентов ваше появление здесь произведет впечатление, Мел. Я уверен, что они видели вас по телевизору.

Мел привыкла, что ее узнают на улице, но никогда не кичилась этим и уж тем более не использовала в своих интересах.

Заметив ее неуверенность, Питер засмеялся:

– Вряд ли кто-то вас не знает. Пациенты с сердечными заболеваниями тоже смотрят «Новости».

– Я просто думаю, что меня невозможно узнать без макияжа в обыденной обстановке.

– Уверяю вас, это не так, – заверил ее Питер.

Ему показалось странным, что за годы работы на телевидении она так и не осознала свою популярность, но и неожиданно порадовало.

– В

любом случае, доктор Галлам, звезда здесь вы.

– Питер. Зовите меня так, Мел. А что касается звезды… Просто я работаю в прекрасном коллективе. Так что мои пациенты придут в восторг, увидев вас, а не меня.

Он вызвал лифт, они поднялись на шестой этаж и оказались среди врачей и медсестер, только что пришедших на смену, оттого немного возбужденных.

Питер проводил гостью в бокс-кабинет и в оставшееся до обхода время решил откровенно рассказать о степени риска и опасности, связанных с пересадкой сердца, а еще предупредить, что в случае негативных впечатлений она вправе отказаться от интервью, тем более, что результат никоим образом не зависит от прессы, а без рекламы он обойдется.

Мел поразило названное им количество летальных исходов.

– Вы опасаетесь, что у меня может сложиться впечатление, будто пересадка сердца вообще не нужна? Вы это хотите сказать, Питер?

– Да, потому что подобное многим приходит в голову. Действительно, многие пациенты умирают вскоре после операции, но это все же шанс, пусть и не слишком обнадеживающий. И потом, пациент решает сам. Если кто-то не желает испытывать судьбу, я не настаиваю и с уважением отношусь к такому решению, но если мне все же предоставляют возможность помочь, то стараюсь сделать все, что в моих силах. Я не ратую за трансплантацию всем без разбору: это было бы безумием, – но для некоторых это единственный выход. В настоящее время мы ищем новые подходы к решению проблемы. Донорских органов недостаточно, поэтому мы ищем другие пути, а общественность противится этому процессу. Наши оппоненты думают, что мы пытаемся взять на себя роль Бога, а это не так. Мы стараемся спасать людям жизнь и делаем для этого все возможное, только и всего.

Питер встал и, предложив Мел руку, сказал:

– Буду рад услышать ваше мнение сегодня в конце дня, только совершенно объективное. Если с чем-то не согласны, не скрывайте.

Он пропустил ее вперед, а когда они выходили из бокса, спросил:

– Признайтесь, Мел, не сложилось ли у вас уже предвзятое мнение об этом?

– Честно говоря, пока не знаю, но уверена: все, что вы делаете, имеет смысл. Правда, должна признаться, меня пугают отрицательные результаты, о которых вы говорили. Оказывается, жизнь так коротка.

Он пристально посмотрел на нее.

– «Коротка» весьма относительное понятие. То, что для кого-то кажется слишком маленьким сроком, для другого – подарок судьбы: неделя, день, даже час… Поверьте: летальные исходы ужасают и меня. Но разве у нас есть выбор? В данный момент на большее мы не способны.

Мел кивнула и пошла следом за ним в холл, не переставая думать о Патти Лу. Питер читал истории болезни пациентов: лицо сосредоточенно, брови насуплены, а она наблюдала за ним. Потом он обсуждал с врачами, какие препараты следует назначать пациентам после пересадки, чтобы предотвратить отторжение донорского сердца. Чтобы ничего не упустить, Мел кое-что записала и составила список вопросов, которые хотела задать ему, когда освободится.