Большое путешествие
Шрифт:
Молодая женщина спустилась с открытой веранды и встала рядом с отцом.
— ...Лалита, которой мы очень гордимся.
Несслер поклонился и взял кончики пальцев Лалиты в свои руки. — Могу я в свою очередь представить вам мою подругу Эдит Минчо? — сказал он. — Она обучала меня в университете и любезно согласилась сопровождать меня в моих путешествиях, прежде чем занять должность лектора Доисторических Цивилизаций в Университете Скандербега на Мантикоре.
— «Должность, которая досталась мне только благодаря влиянию сэра Хакона», — подумала Минчо, соприкасаясь кончиками пальцев с отцом и дочерью. — «При всем том, что я была самым квалифицированным претендентом».
Шарра Сингх улыбнулась, но руки не протянула. Хотя она явно была независимой и способной личностью, ее представление о месте женщины в обществе было не таким, как на Мантикоре или у собственной ее дочери.
— Отец, мы можем сегодня вечером потанцевать? — спросила Лалита с игриво-кошачьим энтузиазмом, крепко сжимая руку Сингха. Девушка вполне могла быть на два стандартных года моложе, чем Минчо, как она поначалу решила. Она была на том этапе физического развития, когда длительная оценка всегда затрудняла определить возраст. — Пожалуйста, отец. У них будет самая захватывающая новая музыка, я просто знаю это!
Она посмотрела на Мантикорцев. — О, вы позволите мне пригласить моих друзей познакомиться с вами, не так ли? Они будут так рады!
— Я уверен, что наши гости устали от путешествия, — сказал Сингх с серьезным выражением лица. — Дорогая…
— Вовсе нет, — весело возразил Несслер. — Как только я приму ванну и немного пообедаю, мне ничего так не хочется, как побыть в компании с кем-нибудь, кроме нас самих и четверки космонавтов из Клипспрингера. Разве не так, Минчо?
— Да, конечно, — согласилась Минчо. Она была далеко не таким общительным созданием, как ее ученик, но его утверждение было в основном верно и для нее. В любом случае, это был единственный возможный ответ на отчаянное желание Лалиты.
Ровальд и Бересфорд вышли через боковую дверь. Бересфорд держал булочку и стакан янтарной жидкости. Ровальд еще не пришла в себя, чтобы кушать и пить, но, по крайней мере, ее лицо снова обрело цвет и оживление.
— Что же касается музыки, — продолжал Несслер, нахмурившись, — боюсь, что в своих путешествиях я беру с собой только устройство для индивидуального прослушивания. Вы можете только послушать содержание, мисс Сингх, но я боюсь, что мы не сможем танцевать под него.
— У них есть усилитель и динамики, сэр, — неожиданно сказала Ровальд. — С вашего разрешения, я могу подключить выход вашего устройства через их систему.
— Ваше устройство подойдет к нашему оборудованию? — поинтересовался Сингх. — Честно говоря, не думаю... Мой комплект очень стар, и я давно привез его из Кришнапутры.
—Я думаю, что смогу соединить их, — сказала Ровальд со спокойной уверенностью. — Это будет легче сделать, если у вас есть длинный световод, но я могу обойтись и без него.
— Ровальд — лучший специалист по электронике на Мантикоре, — сказал Несслер. — Если она говорит, что может это сделать, считайте, что это уже сделано.
Ровальд просияла с простительной гордостью, когда они с Лалитой вошли внутрь. Техник была предметом жалости во время неудобного путешествия и после приземления; теперь, наконец-то, она могла показать себя чем-то лучшим, чем тошнотворная развалина.
— А теперь, может быть, наши гости войдут? — сказала старшая госпожа Сингх, обращаясь, скорее всего, к мужу. — Вода в ванне должна быть горячей.
— Начинайте, Минчо, — сказал Несслер. — Насколько я помню, на «Клипспрингере» я использовал последнюю теплую воду.
— Ну, если вы не возражаете…? — сказала Минчо. Регулярные горячие ванны были единственной роскошью, по которой она действительно скучала в этих глубинках человеческого жилья.
— Знаете ли... — сказал Несслер. Минчо помолчала, на мгновение, подумав, что он отвечает на ее непосредственный вопрос, а не возвращается к теме, которую они обсуждали ранее. — Нет никакой серьезной разницы между Королевским Флотом Мантикоры и Флотом Безработных или даже Мелунгеона. Это просто вопрос постоянных усилий всех заинтересованных сторон, офицеров даже больше, чем рядовых. Если бы моя сестра унаследовала то, что должна была, я был бы одним из этих офицеров — и я очень рад, что это не так. Я предпочитаю делать то, что у меня хорошо получается.
* * *
Одетые в парадную одежду, которая, за исключением обуви, получила бы одобрение на королевском приеме на Мантикоре, Несслер и Минчо подошли к Офису Связи с Лигой. Их обувь была уступкой улицам, песчаная грязь которых поглотила бы радужные туфли, которые должны были бы дополнить их наряды.
Сингх дал им инструкции, но отношения между чиновниками Лиги и коммерческой элитой большинства миров в этом регионе были настолько плохими, насколько это вообще было возможно. Персонал Лиги был отбросами очень развитой бюрократии; торговцы, как правило, были наиболее динамичными гражданами уровня миров, незначительно более развитых, чем, скажем, системы, некогда контролируемые Тевтонским Орденом.
Кришнапутра, родина Сингха была типичным примером. На планете существовала местная электронная промышленность, но половина населения не имела электричества в своих домах.
Чиновники Лиги могли насмехаться над местными элитами, как над простыми продуктами грязных маленьких миров: как грибами, растущими из навозных куч. Местное население вообще считало большинство присланных к ним чиновников связи тупыми, хваткими неудачниками с чрезмерно развитым чувством собственной значимости. Из всего, что Минчо видела или слышала, чиновница связи Лиги на «Надежде», достопочтенная Дениз Кавалек, попадала в ожидаемую категорию.
Офисы Лиги на «Надежде» состояли из трех прямоугольных зданий, соприкасающихся по углам, как костяшки домино, рассыпанные по столу. Это были модульные конструкции с плоскими крышами, отлитые из керамики холодного отверждения.
Каждая плита была другого насыщенного цвета. Хотя эта структура, вероятно, была стандартной бюрократической конструкцией из поколения, в котором «Надежда» впервые стала протекторатом Лиги, Несслер и Минчо никогда не видели ничего подобного в своих путешествиях. Это было не то, что когда-либо можно было забыть. Особенно бросался в глаза угол, в котором сходились стены с лимонно-зеленой и ярко-синей окраской.