Большой погром
Шрифт:
В заботах и хлопотах пролетел месяц. Вокруг, по — прежнему, спокойно и не происходило ничего неожиданного. Даже скучно. Но, наконец, появился Юрко Сероштан, который привел передовой отряд черных клобуков. В орду пришла первая сотня воинов и это были лихие бойцы, матерые степные рыцари, которым все равно с кем биться, хоть с ромеями, хоть с половцами, хоть с католиками. Главное — расплатиться с ними не забудь, а иначе сам под ударом окажешься.
Как я уже говорил раньше, современные черные клобуки прообраз казачества. Каждый мужчина — воин. Хозяйство тянут женщины. А подростки с малолетства готовятся к сражениям. Если выражаться иначе, то это заточенное на войну сообщество племен, которое во многом напоминает мою орду. Ведь среди черных клобуков
Пять лет назад, когда положение Изяслава Мстиславича было неустойчивым, предложение черных клобуков могло быть принято сразу, без долгих споров и размышлений. Но сейчас многое иначе. Царь есть царь. Ему новые князья, пусть даже преданные вассалы, не нужны. Он заинтересован в централизации власти и уменьшении количества крупных феодалов. А тут еще Рюриковичи влезли — только они имеют право быть князьями, а остальные самозванцы. После чего царь отказал вождям черных клобуков и сказал: «Кто не хочет подчиняться, того не держу». Тем самым он указал своим верным союзникам на дверь и степняков это задело. Пока еще они подчиняются царю, тем более что он не вечен, а его наследнику снова понадобятся лихие всадники. Однако осадок остался, и некоторые племена черных клобуков стали посматривать на степь. Особенно сильно недовольство выражалось среди берендеев и с первым отрядом наемников, которых завербовал Сероштан, прибыли два вождя, Сатмаз Каракозович и Кокай Мнюзович. Они хотели осмотреться и принять личное участие в походе на Крым, дабы понять, стоит вести со мной дела или лучше остаться в Поросье, где находились основные кочевья берендеев.
Разумеется, я принял Сатмаза и Кокая, словно дорогих гостей. Все им показал и рассказал, окружил вниманием и заботой, приглашал на военные советы и делился некоторыми планами. Вожди это оценили и послали к своим кочевьям гонцов, видимо, за подкреплением, которое присоединится к нам перед Перекопом или уже в Крыму. А потом начали подходить другие отряды, не только черные клобуки, но и молодые батыры от соседей. Всех нужно встретить и с каждым поговорить, пообещать богатую добычу и красивых девок — полонянок. Степнякам, особенно молодым, мои обещания пришлись по душе и в конце лета на реке Саксагань, помимо воинов орды, собралось еще две с половиной тысячи степняков. Пришла пора выступать. Ждать отставших смысла не было, кто захочет, догонит в пути. Однако произошла заминка.
В тот день, когда я собирался провести последний военный совет и объявить о дне, когда войско покинет реку Саксагань, появился еще один гость. Изяслав Мстиславич прислал сотника Ольбьеря Шерошевича, который привез слово царя.
Я уже понимал, что ничего хорошего не услышу. Но принял сотника, который был черным клобуком.
— Приветствую тебя, Вадим Сокол, — Шерошевич, молодой черноусый воин, слегка кивнул.
— И тебе привет, Ольбьерь Шерошевич. С чем приехал?
— Царь Всея Руси Изяслав Мстиславич шлет тебе свое слово.
— Говори.
Сотник помолчал, собрался и ответил:
— Не ходи против ромеев, Вадим. Не буди лихо и не вноси раздор в наш союз. Мне от крымских торговцев выгода, а ты несешь разор и убыток. О чем мы с тобой говорили — все в силе, я ничего не забыл. Но Крым не для тебя, отступись.
Шерошевич замолчал,
— Это все?
— Да.
— К вождям черных клобуков, кто решил со мной в поход идти, тоже слово есть?
— Есть.
— Мне его скажешь?
— Нет. Оно только для них.
Итак, Изяслав решил мне помешать. Что было, то прошло, и ромеи для него ближе, чем венеды. Царь надеется, что я отступлюсь и, наверняка, Шерошевич будет угрожать вождям черных клобуков. Расклад дрянной, но чего-то подобного я ожидал. Поэтому отпустил царского посланца и через час был в Киеве.
Царь находился в столице. Однако меня не принял. Как так? А вот так! Видимо, он опасался, что я напущу на него какие-то чары или сумею отговорить.
Меня это разозлило. Давно такого не было, что кто-то из сильных мира сего отказывал мне в разговоре. Но я быстро успокоился, оторвался от царских шпионов, которые пошли по моему следу от детинца, и ближе к полуночи оказался на одном из торговых складов ладожских Соколов. Здесь встретился с Валентином Кедриным и нашими разведчиками, которые подтвердили мои предположения. Ромеи снова близки к трону, обещают царю золотые горы и он склоняется на их сторону. При этом венедов оттесняют, а городского тысяцкого Федора Брагина, нашего человека, отправили в Муром.
Выслушав варогов, я велел им выйти и остался один на один с Кедриным. Убийца проверил, насколько плотно закрыта дверь, подошел ко мне и вопросительно кивнул:
— Что скажешь, вождь?
— Ты должен убрать Изяслава. Сможешь?
— Смогу, — Кедрин усмехнулся.
— Как ты это сделаешь?
— Все зависит от того, чего ты хочешь.
— Следы убийства должны привести к ромеям.
— Понял, — убийца потер ладони и сказал: — План такой. Ромейское посольство неподалеку. Мы похитим воина из охраны, а когда убьем царя, подставим его под меч дружинника. В то, что виноваты ромеи, многие не поверят, ибо убийство царя им не выгодно. Но ничего лучше придумать нельзя. Изяслав умрет, а киевляне кинутся громить посольских. Прольется кровь и обратной дороги не будет.
Вспомнив, как мы убрали епископа Нифонта и рыцарей Бернарда Клервоского, я уточнил:
— Новгородский вариант?
— Да.
— Действуй, Валентин. Когда все сделаешь?
— Завтра ночью.
— Только смотри, чтобы чисто сработали.
— Не переживай, вождь. Лучше скажи, куда нам потом из Киева выдвигаться.
— Пока оставайтесь здесь. Переберитесь в деревеньку за городом, вароги помогут, и там продолжай учить своих парней. А когда понадобитесь, я вызову.
— Понял тебя, вождь.
Мы расстались, я отдал приказ командирам «Святослава» и «Карателя» идти в Крым, назначил точку встречи и вернулся в степь, где меня уже ждали. Сатмаз Каракозович и Кокай Мнюзович пришли поговорить, точнее, уведомить о том, что они должны уйти.
— Неужели вы так сильно опасаетесь царского гнева? — спросил я вождей, после того как выслушал их.
Ответил Сатмаз:
— Опасаемся. На его земле наши кочевья, в которых жены и дети, придется смириться. Деньги, которые нам заплатил Сероштан, конечно, вернем. А ты разве не боишься царя?
— Нет.
— А зря. Он и тебя достать может.
— Может. Но не успеет, и вы не торопитесь серебро возвращать.
— Почему?
— Срок жизни Изяслава Мстиславича уже отмерян.
Берендеи переглянулись и Сатмаз Каракозович, понизив голос, поинтересовался:
— Нам известно, что ты человек необычный. Но разве тебе известно, когда он умрет?
Молча, я кивнул и берендеи, снова обменявшись взглядами, ушли.
Вскоре начались сборы. Я объявил, что войско выступает через три дня. Кто со мной, тот готовился к походу. А черные клобуки, которые должны были вернуться на родину, примерно, треть от общего числа, с хмурым видом собирались уходить на Русь. Однако Сатмаз и Кокай собрали круг, потолковали с сотниками и уговорили вожаков немного задержаться, всего на шесть — семь дней. Они сопроводят нас до Перекопа, а потом, если ничего не произойдет, вернутся.