Большой погром
Шрифт:
Доброга одобрил мое решение выделить князю Мстиславу серебро — все равно деваться особо некуда, и договор с будущим русским царем был подписан. Несмотря на печати, конечно же, это филькина грамота, но пусть она будет. Нам главное время выиграть и обеспечить лояльность Руси.
Вскоре подойдут конные тысячи моей орды, и произойдет перераспределение добычи, что на продажу, что в аилы отдам, что останется в крепости. После чего придется думать, как подвинуть Бачмана и встать во главе приднепровцев. Варианты уже имелись и оставалось выбрать тот, который приведет к цели с меньшими затратами и потерями.
В общем, все шло своим чередом. Однако
Примчались разведчики и доложили, что в двух конных переходах от наших земель с запада на восток прошел крупный отряд, не менее двухсот всадников. Судя по всему, это приднепровцы. Дело обычное, мало ли по какому делу скачут лихие степняки, тем более что они направлялись к кочевьям старого Боняка. Но была одна странность. Среди степняков разведчики заметили ромеев, которых было три десятка. А как ромеи могли оказаться среди половцев Приднепровской орды, если хан Бачман враг византийцев? О перемирии я ничего не слышал, и если оно будет, узнаю одним из первых. Ведь рядом с ханом приднепровцев уже есть наши люди — это батыры, ходившие в Крым, и пара кощеев, успевших получить от моих старейшин серебро и ценные подарки. Но от них известий нет, ни хороших, ни плохих, и потому появление ромеев заставило меня напрячься. Не к добру это. Ой, не к добру. Очень уж сильно изменой попахивает. Как если бы за спиной хана кто-то сговаривался с послами императора Мануила.
"Нужно послать к Бачману гонцов и предупредить его", — подумал я и вызвал к себе Аслана — бильге, который отвечал за степную дипломатию, и Торэмен — бека.
Старейшины прибыли на зов, и мы стали думать, какими именно словами нужно выразить Бачману нашу обеспокоенность. Однако было поздно. Тем же вечером прискакал батыр Алмас из рода Тулпар (Пегас). Он дальний родич Бачмана по линии отца, отличился при захвате Каулиты и получил ранение. По этой причине с богатой добычей раньше всех вернулся в родовое кочевье.
— Беда! — увидев меня, выдохнул Алмас, крепкий загорелый воин с выбритой головой и тонкой темной косицей на затылке.
— Выпей, батыр, — прежде, чем начать расспросы, я велел подать ему кубок с вином.
Алмас в пару глотков опустошил кубок, поставил его на стол и я спросил:
— Что случилось?
— Бачмана убили!
— Как это!? — я ничего подобного услышать не ожидал.
— Три дня назад Бачман устроил пир. Собрал лучших воинов, с кем в Галич ходил, и ему поднесли чашу с кумысом. Он выпил, начал вспоминать о славном походе и упал. Глаза навыкат пошли, на губах пена, а лицо почернело. Его отравили.
— Кто это сделал!?
— Не знаю, — батыр опустил голову. — Часть вождей на ромеев кивают, видели их недавно рядом с нашими кочевьями. Часть на русских указывает, а некоторые про тебя плохие слова говорят.
— И что про меня говорят?
— Что ты колдун и давно против хана злоумышлял.
— И что теперь происходит в орде?
— Вожди нового хана выбирать станут. У Бачмана шесть сыновей и трое уже стали воинами. А еще многие хотят, чтобы Боняк вернулся. Про все плохое, что при его власти было, про поражения, потери, разорение и бегство от русских дружин, уже забыли. Сейчас только хорошее помнят, славные победы и богатую добычу.
— Человека, который Бачману чашу подавал, нашли?
— Да. Его тело обнаружили в ближайшем овраге, с проломленной головой.
— Благодарю, батыр, что предупредил меня.
— Я помню твои слова, хан. Ты сказал, что наши
Кивнув, я подошел к большому сундуку, который стоял в комнате, открыл его и достал арабскую саблю в усыпанных драгоценными камнями ножнах, взятый при налете на заорельских Токсобичей трофей. Вынул клинок из ножен, посмотрел на сталь, и вогнал его обратно. После чего приблизился к Алмасу и протянул ему саблю.
— Прими батыр этот клинок, как подарок и знак моего расположения.
Алмас взял оружие, слегка поклонился и спросил:
— Что теперь, хан Вадим?
— Отдыхай. Утром я скажу, что нужно делать.
Батыр, который уже выбрал сторону, на которую он встанет в борьбе за титул хана приднепровских степняков, кивнул и покинул комнату, а я посмотрел на старейшин:
— Что скажете, уважаемые?
Первым отозвался Аслан — бильге:
— Бачмана убили ромеи — это понятно. Как всегда, они хотят воевать чужими руками. Не получилось купить Бачмана или не сговорились о цене, потому его и убили. Раз они снова с Киевом враждуют, кинуть половцев на Русь проверенный путь.
— Верно, — Торэмен поддержал Аслана. — Ромеи среди половцев кружатся и к Боняку не зря поехали. Наверняка, послы императора уже сговорились с некоторыми вождями и предложат Боняку снова стать ханом, поднять орду и как встарь напасть на Русь. Только прошли времена Шарукановы и Боняковы. Сила у Буревичей еще есть, воины они отменные. Но Русь сильнее. Даже если к приднепровцам присоединятся лукоморские всадники, все равно русских не одолеть.
— А еще, — снова заговорил Аслан, — Боняк и ромеи знают, что воины Вадима Сокола встанет плечом к плечу с русскими дружинниками и черными клобуками. Поэтому нужно остеречься. Как бы Боняк сначала по нам не ударил.
Опять Торэмен:
— Когда вернется наше войско, нужно самим на кочевья Боняка налететь или перехватить его на пути к приднепровским аилам. А пока следует поднять всех воинов, кто находится в орде, и выслать дальние дозоры.
Они замолчали, и я с ними согласился:
— Вы правы, старейшины. Разошлите гонцов во все наши кочевья и вызовите Кул — Иби.
Спустя четверть часа у меня собрались сотники черных клобуков, и примчался Девлет, который только вчера добрался в ставку. Я объяснил им, что нужно делать и чего ждать. После чего орда зашевелилась. Воинов у меня сейчас немного, тысяча степных конников и несколько сотен юношей, а так же двести пятьдесят черных клобуков в крепости под командованием Данко Белогуза и Твердяты Болдыря. Но все равно в степь, несмотря на ночь и холодный дождь, выдвинулись дозорные десятки, а боевые сотни стали собираться в ставке возле крепости, между кочевьями капаганов и гэрэев, которые в орде на привилегированном положении. Ну, это и понятно. Род Гэрэй первым дал мне клятву на верность, а род Капаган родственники по жене.
Все было сделано вовремя, и мы среагировали очень правильно, ибо утром появились вести от дозорных. К нам приближались воины Буревичей. Они шли под знаменем Боняка, воины ясно различили на синем полотнище золотого волка и семь белых лошадиных хвостов на древке. Врагов много, больше четырех тысяч, и они нацелились на нас. Сомнений в этом не было, и я поступил так, как подобает хану, который не желает разорения своих аилов. Отдал приказ родам, бросая стада и шатры, срочно стягиваться к ставке или затаиться в урочищах и балках, а сам выступил навстречу опасности.