Бомба за пазухой

Тамоников Александр

– И, наверное, неженатый, – добавила вторая девушка с короткой прической и пышной грудью.

Алексей нахмурился, но быстро понял, что такая напускная суровость выглядит в данной ситуации просто глупо. Он в который уже раз подумал о том. Да, он теперь командир, он офицер, но это не значит, что на его лице должна постоянно присутствовать маска хмурой сосредоточенности, суровости и собственной значимости. Бойцы таких людей сторонятся, да и вообще относятся с неприязнью. А командир должен быть ближе к бойцам. И пусть Алексей сейчас не командир подразделения, пусть у него нет подчиненных, но все равно надо быть самим собой, вот что главное. И не только в армии, но и в жизни.

Он попытался улыбнуться девушкам, но понял, что опоздал

с выводами и результатами самокопания. Одна из девушек незаметно толкнула подругу локтем и указала глазами на нашивки за ранения и орден. Игривость у обеих как рукой сняло. Девушки стали серьезными и вежливыми с молодым фронтовиком. Алексей сдержал вздох, поблагодарил девушек и направился к штабу бригады, неся в охапке флотское летнее обмундирование и флотские ботинки.

– Ты куда подевался? – обернулся Жуков, но, увидев Алексея с обмундированием, кивнул. – Понятно. Я смотрю, ты с делами знакомился. В чем-нибудь удалось разобраться?

– Разобраться? – повторил вопрос Зыков, складывая стопочкой обмундирование на свой стол. – Тут до меня опытные оперативники не успели разобраться, а вы хотите, чтобы я за час сделал какие-то выводы.

– А что, не сделал? – усмехнулся капитан.

– Единственный вывод, который я сделал, – задумчиво ответил Алексей, – это то, что у нас большинство дел заведено по принципу «а вдруг это правда». Вот дело Самохина. Двоим показалось, что они видели. Один – как спасался во время наводнения тот Самохин, а второму показалось, что нынешний Самохин похож на того Огульнова. И все, на этом все доказательства закончились.

– Хм, интересное наблюдение, – хмыкнул Жуков, с интересом рассматривая лейтенанта. – А тебе не приходило в голову, что оба говорили об одном и том же человеке, что в Самохине опознали Огульнова, а не Иванова, Петрова или Сидорова? Простое совпадение?

– А разве нет? – упрямо ответил Алексей.

– Хорошо, спрошу тебя по-другому! Вот тебе, оперативнику Смерша, боец докладывает, что ему показалось, будто неизвестный на узловой станции наблюдает за воинскими эшелонами и делает какие-то пометки в блокноте. Как ты на это отреагируешь? А, например, ты не молодой оперативник, а начальник отдела. А тем более представитель Главного управления Смерш, прибывший в действующую армию по поводу важной разработки по поиску вражеской разведгруппы в нашем оперативном тылу.

– Нет, ну тогда конечно, – несколько смутился Алексей. – Просто я хотел сказать…

– Нет, не «конечно» и не «просто», Алексей, – перебил Зыкова Жуков. – Это наша работа, это такой подход к полученной информации, это принцип работы контрразведки! Ты получил информацию не о том, что бабка Степанида пошла гусей во дворе кормить. Ты получил информацию о том, что, возможно, рядом действует враг. И поэтому у нас нет такого права лично, на своем уровне решать: это интересно, а то, скорее всего, нет. Это правдоподобно, а это, на мой взгляд, неправдоподобно. С таким подходом мы многое упустим, потому что все мы люди и у нас разное мышление. А еще ты можешь быть усталым, не выспавшимся, загруженным другими делами. Но у тебя нет права отмахнуться или сомневаться. Закон простой – получил информацию, появились подозрения, и ты должен проверить, убедиться в том, правда это или ошибочно. Проверить и поставить точку. Или проверить и пустить в разработку.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Брагин. Посмотрев на подчиненных, он бросил на стол планшет и полез в карман за папиросами. Алексей уже заметил, что майор ведет себя так вот странно, не сразу начинает разговор, не сразу отдает приказ, а закуривает и молчит перед чем-то очень серьезным. Перед любой важной информацией либо важными событиями. «Неужели наступление?» – подумал Зыков с радостным волнением в груди.

Майор уселся на край стола и наконец заговорил:

– Сроки наступления определены. Наша бригада десантируется с кораблей в своем квадрате с целью захвата плацдарма. Не факт, что мы окажемся на самом острие наступления. Мобильные резервы штаба группировки бросят туда, где будет достигнут наибольший успех.

– Наша задача?.. – не удержался от вопроса Зыков и тут же осекся.

Но Брагин своего неудовольствия не высказал. Наверное, он даже не заметил поспешности и невыдержанности молодого сотрудника. Смяв окурок папиросы в пепельнице, майор посмотрел на Зыкова и продолжил:

– Наша задача, Алексей, как всегда в такой ситуации, идти вместе с бойцами в боевых порядках. Быть вместе с десантом на берегу. Не геройствовать, не ДОТы брать или отбивать контратаки врага. Мы должны не выпускать из поля зрения тех, на чей счет у нас есть подозрения. Как они себя будут вести, мы не знаем, но, возможно, они проявят себя во время боя. Не исключено, что проявят с враждебной стороны. Особое внимание им необходимо уделить перед самым наступлением. Враг, когда он узнает о сроках, возможно, постарается передать сведения. Не исключаю и подрывные и диверсионные действия. Значит, так, идите сюда к карте, и разделимся по секторам. Ты, Дмитрий Сергеевич…

Алексей вместе с Жуковым смотрели на карту, запоминая черты рельефа берега, ориентиры, фиксируя в памяти данные тех, кто останется под их надзором даже во время наступления. Почему-то Зыков не удивился, что Самохин оказался на его попечении. То ли Брагин подозревал его меньше других, то ли были более опасные подозреваемые. И там требовался более весомый оперативный опыт.

– Тебе, Алексей, я думаю, не надо давать советов, как экипироваться для десантной операции? – задал вопрос Брагин. – Ты, наверное, не хуже нас знаешь, что нужно с собой взять и как подготовиться. Все-таки в прошлом армейский командир. Полтора года на передке?

– Два, Серафим Иванович, в общей сложности, не считая времени учебы и лежания в госпиталях.

– Хорошо, готовьтесь. Мы узнаем о времени погрузки на суда за час.

Накрывшись плащ-палаткой, Зыков сидел на палубе среди бойцов, придерживаясь рукой за какую-то скобу. Торпедные катера неслись к берегу, подпрыгивая на волне, поднятой другими судами, и снова падали вниз. Удар о волны был таким сильным, что Алексей думал о том, выдержит ли днище катера. Темный берег был все ближе, морские пехотинцы замерли на палубе, готовясь по команде броситься в едином порыве вперед. Это чувствовалось, ощущалось в воздухе, напитанном морскими брызгами. Да, только так, понимал Зыков, только сильным броском на пределе. Ведь в первые же минуты зона высадки окажется под страшным огнем фашистов. И нужно сразу же после высадки уходить от берега. Рваться вперед, через проволочные заграждения, сквозь пулеметный огонь. Автоматом, гранатами, штыком пробиваться ко второй и третьей линии обороны. Туда, где не будет уже такого шквального огня вражеской артиллерии, как на берегу.

«Какая вторая и третья линии обороны? – поймал себя на привычных мыслях пехотинца Алексей. – Здесь, где высаживалась 255-я бригада, нет сплошной береговой линии обороны. Да и негде ее здесь построить. Немецкие позиции будут дальше, а здесь скалы, осыпи, мелкие речные долины, редкая растительность. Ну и наверняка наблюдательные посты, боевое охранение немцев. Отсюда они буду наводить артиллерию на советский морской десант».

Плечистый старший лейтенант, командир роты, откинул капюшон и посмотрел на своих бойцов. В его взгляде напряжение и решимость. Бойцы готовы, с ними он не раз ходил в десантные вылазки. Обстрелянные опытные ребята. Много новых, но все они прошли огонь и воду. Сомневаться не приходилось. И даже в темноте Зыков ощутил взгляд командира, который тот бросил в сторону особиста. Не нравилось ротному, что с ним увязался оперативник из Смерша. Ничего хорошего он от такого спутника не ждал. А может быть, у них тут какие-то приметы есть? Ну как, например, встретить бабу с пустыми ведрами. А здесь в атаку иди под надзором особиста.