Бомж, или хроника падения Шкалика Шкаратина

Антон Филатов

– - Сам ты ш-ш-ши-шизик... Хочешь з-знать: Лирик вчера в пивнухе п-пиво с ф-ф-физиком дули! А-а-а-?.. Понял?.. Давай по граммульке, а, Ш-Ш-Шкаратин?
– - ободрил друга Леха Пьянников, называемый за глаза прозвищем Та-танк.

– - Шкалики... Несчастные...- осуждали правильно воспитанные одноклассники.

– - ...попадешься, Женька...- не то предупреждали, не то сочувствовали другие.

– - Да пошли вы все...

За выскобленными и вымытыми по случаю Великого Праздника выпускных экзаменов школьными окнами благоухала размалеванная, самовлюбленная, веселая пора. Наряду с сексапильной возбужденностью пестрого пернатого населения, чирикали, взбудораженные грядущей ответственностью

и тайным вниманием недозревших пацанов, прехорошенькие вчерашние школьницы, будущие выпускницы. Всеобщий вселенский гомон сливался в слаженный жизнеутверждающий ровный гул жизни.

Так и хотелось вскочить на свежемытое окно, распахнуть с треском оконные створки и, набрав в легкие шибающего весеннего аромата, изо всей мочи закричать в равнодушную природную ширь: "Иттит-твою мать! Как прекрасна жизнь!!!" Да так, чтобы взвились в небеса гулькающие пришкольные голуби, а вспугнутое сельское эхо, отраженное от заречных гор, привычно бы вторило: "...мать-мать-мать..."

Женька напряженно затыкал большим пальцем принесенную в школу бутылку. Характерный бражный запах отменного шмурдяка мгновенно заполнил помещение восьмого "б" класса, удушая запах свежесорванных луговых цветов и свежепобеленной извести...

– - Фу, Шкаратин, нафунял, -- морщились одноклассники. Сейчас придут и найдут, точно шпаргалку под партой...

– - Ты ее за окно вылей, -- советовали другие.
– В форточку.

– - Сургучем залить надо, -- вспоминали самые опытные.

– - Уксусом нейтрализовать!

– - ...Хлоркой...

– - Да просто выпить и -- дело в ш-ш-шляпе, -- подначивал уже знакомый голос Та-танка.

– - Да он же умрет!
– - Протестовала все та же саблеухая Ирка Иванова, растопыренной ладошкой хлопая себя в лоб.

– - Конечно, выпить... Только на-на-на всех... Ни-ни-не одному же Ш-Ш-Шкаратину отдуваться!
– - Волновался Леха.

– - Сам виноват...

– - Да замолчи ты, ударница несчастная!

– - Наш-ш-ш-шли стрелочника, Ш-Ш-Шка..!

– Ну что вы резину тянете! Сейчас придут!.. Они, кажется, уже идут!..

– - Братцы, я придумал! Эврика!.. -- Эдик Пальчиков вдруг вскочил на парту.

– - Давай, Эд...

– - Братцы! В этом сосуде находится пятьсот миллилитров этой... чего там находится. В нашем классе до конца учебного года осталось 25 человек... Если пятьсот миллилитров разделить на 25...

– - Я хоть лопну -- не буду, -- выскочила Ирка.

– - И я...

– - ... И я -- хоть убейте меня.

– - Предатели...

– - ... враги народа!

– - ... то, значит, на каждого получится всего лишь по 20 миллилитров. Слону -- дробина!

– - Ура! Да здравствует великий математик...

– - ... профессор Бутылкин!

– - Эй, профессор, а сколько это будет в литрах?

– - Ой, мальчики! Они сейчас придут, -- ворвалась в дверь Ленка Огородникова, шпионившая под учительской дверью.

– - Стаканы давай...

– - Здесь только реторты...

– - Давай реторты!.. Женька, разливай. Шкалик... несчастный.

– Реторты, черт, кончились...

– В пробирки наливай! На...на...

– не проливай, балда, это же...цимус!

– Сам ты синус, у меня рука дрожжит...

– Женечка, давай, пожалуйста, быстрее... Они, наверно, уже идут.

– а всем не хватает...

– Я же сказал - не буду! И не буду!

– кто против нас, тот... Иди, на стрёме постой.

– Ну, Шкаратин, если я сейчас умру, я твоей мамке все расскажу. Какой ты гад, бутылки воруешь!

– Пей, кляузница.

– стоп! Чекнуться надо...

Итак, чекнулись с этим Шка...ликом.

Кажется, мы сделали небольшое открытие. Шкалик! Не отсюда

ли рожки растут? Не тут ли, внезапно и навсегда прилипла к Женьке Шкаратину эта емкая, как обеденная чекушка, кличка "Шкалик"? Но не об этом же сейчас!.. "Они" же...идут!!!

В цейтноте предэкзаменационного банкета банкующий Шкалик за отсутствием опыта и мерной тары опорожнил только две трети сосуда, когда разведчица Огородникова истошно завопила: "Иду-у-у-у-т!!!"

Они шли по короткому школьному коридору, словно буцефалы Александра Македонского, целеустремленные, неотвратимые, не оставляющие никакой надежды. Спрессованное их поступью время было временем "че", оно ломилось в класс, призывая к принятию нестандартных решений и ответственности, сравнимой, пожалуй, только с таранным орудием мрачного средневековья, всей ответственности за грехи наши -- на себя.

– идут, идут, идут...- часто, громким шепотом голосила Ирка.

– Братцы, открывай окна!

– ... дверь держите!

– Ой, что сейчас будет!.. что будет...- повизгивали самые пугливые.

Любезные клиенты моей криминогенной литературы, здесь я должен сделать отступление от своих правил, с тем, чтобы снять нервное напряжение, отдающее дрожью в борзописном пере. Прошу извинить. Если у Вас все в порядке с нервной деятельностью и сердечной недостаточностью, Вы можете на короткое время принять позу змеи, или поникшего лотоса, полезные для физической разгрузки затекших членов. Если у вас есть в вашем баре, или в буфете, а, возможно, и в тайной заначке... самая малость, на донышке, позвольте себе... на мой счет... для снятия назревающего стресса. Если же вам не свойственно ни первое, ни второе и не волнует повествовательная перипетия, оставьте на неопределенное время мой роман и в независимой нейтральной обстановке вернитесь мысленно к нехитрой фабуле злоключений Шкалика Шкаратина. Не лишайте себя удовольствия мозговой игры!

Глава восьмая . Вся чудовищность образования (п родолжение)

"Всякая человеческая голова подобна желудку: одна переваривает входящую в оную пищу, а другая от нее засоряется"

Козьма Прутков

– На... тебе...на!.. Ещё на!.. Будешь знать, как у матери вино воровать. А это за школу тебе!.. Мало?.. Я еще добавлю, безотцовщина ты пакостная... Ишь, что удумал: у матери последний...глоток... со стола таскать! На..тебе...на!
– Мама Нина замызганным кухонным полотенцем лупцевала Женьку. Потная, растрепанная, в расстроенных чувствах, где досада намертво объединилась с жалостью к себе и своему незадачливому сорванцу, где беспросветная мысль подсознательно искала форму разрешения конфликта со школой, а уязвленное чувство замышляло страшную месть всему белому свету, - она не жалела руки. Это надо же!...додуматься... исключить из школы, с экзаменов, ни за что! За дурачество с недозрелой бражкой... Они что там...белены объелись?
– И она снова принималась мутузить обиженно хныкающего пацана.
– На... тебе... за вино...за маму...за горе мое горькое... А это тебе - за отца твоего...сгинувшего! За ...долю...шку-у-у...мою горемычную...- И скисла, и залилась слезами, неловко, неумело, непривычно поймав Женьку в охапку, и обвисая на его тщедушной фигуре. - Женька!.. дурак ты ...чокнутый, что же ты наделал...