Боратынский
Шрифт:
***
9 августа 804 года.
Простите мне, дражайший батюшка, что я так долго к вам не писал. Частые мои переезды, также и болезнь моя мне в том препятствовали.
– - Я всегда летом отдаю дань: два раза уже была у меня лихорадка и одна горячка, от которых недавно освободился. Дай бог вам здоровья, а мы еще едва могли привыкнуть к сему климату, беспрестанная еще и до сих пор перевалка. И это происходит по большей части от необыкновенных погод и засухи. Мы два месяца не видели дождя, и хлеб у нас весь выгорел. Совершенно пропали хлебы: пшеница, просо и греча. Овес сам друг родился. Рожь изрядная, а горох сам треть пришелся.
– - Удивительно, что несколько лет нет урожаю! Но ведь это не по всей губернии -- а в двух только уездах: в Кирсановском и Борисоглебском, а в прочих уездах и дожди были в свое время и все хлебы хорошо
– Надобно терпение. Авось, когда-нибудь и будут и дождики и урожай. Того уже мы ждем 6-й год. Может быть, и дождемся... С глубочайшим нашим высокопочитанием и преданностию имеем честь быть
Аврам и Александра Боратынские.
* * *
...Меня проклятая лихорадка продержала два месяца на постели; едва теперь к почте немного начал бродить... Быв в болезни моей... навалили на меня быть губернским предводителем и иметь дело с губернатором Кошелевым, которого у вас и в Польше знают. Когда он был в Гродне, оттуда его сменили, а сюда прислали ему в наказание; но мне кажется, в наказание всех добрых людей, которые все от него терпят...
* * *
Тамбов был гиблое место для губернаторов. В других местах по многу лет кормились, а здесь больше года-двух никто усидеть не мог.
– - Понятно, когда честного человека отрешают от должности: Гаврила Романович Державин, некогда губернаторствовавший в Тамбове, был отдан под суд за то, что не поладил с откупщиками и благодетельствовавшими им крючкотворцами ("Я думаю, батюшка, что вы сколько-нибудь наслышаны о Державине, он первый умница и сортировать людей может"). Но ведь, чтоб удалить вора, требуется стечение случаев, каковых просвещенному уму измыслить невозможно. И объяснение тому, что за шесть лет -- с 797-го по 803-й -- в Тамбове сменилось семь губернаторов, можно найти в том, что либо все они были люди честные, либо были жаднее крючкотворцев и откупщиков, начиная вельможествовать с ограбления последних.
Губернатор Кошелев стал первым, кто, прибыв в Тамбов в 803-м году, почти до войны с французами оставался в должности. Связи у него, видимо, были -- не там, где отдаются указы, а гам, где они пишутся, где ставят на них печати, где готовят дела к докладу.
Что могло тамбовское дворянство сделать с таким человеком?
– - Дать губернатору губернского предводителя, который бы чином был выше и знакомствами сильнее: генерал-лейтенанта Боратынского.
БУБИНЬКА
Qui de vous n'a pas regrettй quelquefois cet вge oщ le rire est toujours sur les lиvres et l'вme toujours en paix? Rousseau *
* Кто из вас не сожалел порой об этом возрасте, когда на устах всегда смех, а в душе всегда мир? Руссо (фр.).
Он сидит и надевает туфлю, сосредоточенно целясь и промахиваясь каждый раз.
Он сам.
Евстафьюшка стоит рядом и смотрит за тем, чтоб дитя от неосторожного усилия не упало. Он не сердится на свою неудачу, потому что по природе своей добр, доверчив и готов любить весь мир. Скоро он утомится, и Евстафьюшка поможет ему, а когда он пойдет по дорожке мимо пруда с maman и ma tante *, он будет послушнейшим ребенком среди всех послушнейших детей, какие только рождались.
Он не знал родительской розги потому, видно, что не выталкивал кашу языком изо рта, не ловил на клумбах цветы вместо бабочек, всегда говорил merci и je vous prie **, не отнимал игрушек у Сошички и Ашички -- такого добронравного ребенка нельзя было вообразить второго.
Разумеется, сердце такого дитя исполнено немой Любови к бытию. Это счастье потому и невинно, что не может быть названо словом -- хотя бы словом счастье. "Какое счастье!" -- говорит взрослый, и что мы слышим в звуках его блаженства?
– - Шипение, переходящее то ли в стон, то ли в крик и кончающееся перестукиванием как бы падающего по лестнице саквояжа, завершающего свое низвержение иканием: щ-щ-щ-а-а-а-ст-ст-ст-йе. А дитя не знает искуса слова, лишающего взрослых полноты их блаженства. У него если и есть слова, то только -- имена собственные, свидетельствующие единичность всего, что существует вокруг. Поля, простертые вольными далями, -- это Степь, и дитя не знает, что есть еще где-то какие-то степи. Бескрайняя ширь над головой -это Небо, и нельзя вообразить, что где-то в другом месте тоже оно есть, как, впрочем, нельзя вообразить и никакого другого места и никаких других людей, кроме тех, что вокруг. Что такое монокл ***, который приедет на днях? Это, наверное, кто-то
* С маменькой и тетушкой (фр.). Около 1803 года в Мару переехала из Петербурга Катерина Федоровна, сестра Александры Федоровны.
** Спасибо, пожалуйста, как вам угодно, будьте добры, как я счастлив, сколь я вам благодарен и проч. (фр.).
*** Mon oncle -- дядюшка (фр.).
**** Mon papa -- папенька (фр.).
На дворе овечка спит, Хорошохонько лежит, Баю-баюшки-баю. Не упрямится она. Но послушна и смирна Щиплет ходючи траву На зеленом на лугу, Баю-баюшки-баю. Весела почти всегда, И не плачет никогда.
Там, в этой или другой такой же песенке, было про злого волчка, который ходит вокруг коровки и, когда она перестанет быть послушной, он ее ухватит и съест. Как бы дать волчку кусок говядины, чтобы он, сытый, убежал оттуда и коровке не надо было бы его бояться? Зачем ей бояться, если она такая послушная?
1805
Мария Андреевна Боратынская (Машурок) вышла замуж: за Ивана Давыдовича Панчулидзева -- отличнейшего человека. Александра Федоровна принесла в феврале третьего сына: Льва -- по-домашнему Вавычку. Аврам Андреевич ссорился с губернатором Кошелевым: то был редкий проходимец. Богдан Андреевич вышел в отставку вице-адмиралом. Дети росли. Бубинька учился читать и писать.
15 июня 1805.
Очень давно, дражайший батюшка, мы не имеем от вас никакого известия, что нас чрезмерно тревожит. Я сам виноват, что долго к вам не писал. Но я с лишком 40 дней был болен и едва после оного бродить начинаю.
– - Каждую весну я сию дань плачу. Лихорадки жестокие у нас не переводятся. Еще до сих пор не могу привыкнуть к сему климату; но как быть, надобно привыкать.
– - Забот еще новых мое предводительство, которое мне очень наскучило, а особливо служить с таким начальником губернии, который вместо ссылки сюда определен, в Тамбов. То чего доброго ожидать от такого помощника.
– - Но полно об оном.
Слава богу, мы все здоровы теперь, и дети наши. Бубинька уже выучился грамоте и теперь пишет. У него благодаря бога понятие очень хорошее, и мы, игравши с ним, его учим.
– - Мы выписали учителя, которого мы ждем из Петербурга.
– - Вот как скоро все растет и спеет! Давно ли ползали? Теперь ходят, бегают, учатся.
У нас весна очень поздно наступила; корму генерально у всех недостало, даже и у самих нас. От того много все пострадали, даже начался падеж на лошадей (самое важнейшее в хозяйственной части), но взятыми скорыми мерами не дали ему распространиться -- теперь все прекратилось.
– - Хлебы нежатые хороши, но мороз в исходе мая много попортил; однако начали справляться.
– Вот 7-й год засухами хлеб портит, ожидаем дождика, авось, будет.
– - Будем ожидать с нетерпеливостию, дражайший батюшка, известий о вашем здоровье и с глубочайшим нашим к вам высокопочитанием и преданностию пребудем покорнейшие дети
Аврам и Александра Боратынские.
* * *
Зря сетовал Аврам Андреевич на засухи. Лето выдалось неровное -- с холодами и грозами. Солнце, казалось, навсегда было заслонено серой мутной пеленой; под этой пеленой стремили свой полег рваные сизые тучи, содрогавшиеся от холодного ветра, торопящегося выстудить землю до времени. Но пелена рассеивалась, быстро теплело, через день становилось жарко, душно, и те рваные тучи, согнанные ветром с севера на юг, видимо, возвращались теперь на свое место там, на севере. Они шли медленно, и сначала молча; затем с разных сторон начинало грохать нечеловечески гулко, и потом, как будто речка Вяжля, выгнувшись где-то за степью дугой, взошла на небо и сквозь тучи выливалась обратно, возвращаясь в свое русло, -- такие были редкие проливные грозы. Видимо, ветер ждал этих туч сразу за северным краем степи, потому что на следующий день они, как разбитое турецкое войско, поодиночке летели снова под холодными запеленутыми небесами туда, на юг, откуда пришли с победным грохотом день назад.