Борель. Золото (сборник)
Шрифт:
— Хватит мокнуть! — крикнул он. — Гурьян будет жить. Нечего, матушка, людей баламутить.
Татьяна Александровна подняла заплаканное лицо и увидела Варвару. Растерянный взгляд ее был устремлен на занавешенные больничные окна. В этом взгляде Вандаловская заметила глубокую скорбь. Татьяна Александровна, не послушав советов Кати и Бутова — отдохнуть, направилась к американской фабрике.
Зайцева она узнала издалека. Блестя лысиной, не замечая пронизывающего мороза, главный механик бегал от мастерских в побеленное здание фабрики, командно размахивал руками.
Механик отечески взял под руку Татьяну Александровну и провел в помещение.
— Ну, как супруг? — Лицо Зайцева было озабочено, голос звучал задушевно.
— Опасно, Василий Кириллович. Кажется, потребуется операция… И вообще я с ума схожу… Сейчас он заснул…
— Возьмите нервы на крепкие винты и сейчас же пошлите машину в Нерчинск, там есть хорошие хирурги. — К ним подошел Антропов. Он слышал разговор и, приподняв фуражку, предложил:
— Совет верный, Татьяна Александровна. У меня есть в городе профессор родственник. Он с удовольствием приедет. Разрешите написать ему и отправить машину.
— Будьте добры!..
Голос Вандаловской сорвался, но она задушила подступившие слезы. Теплота товарищей возвращала силы.
Главный механик усадил Татьяну Александровну на верстак и коротко доложил:
— Как видите, энергетическое отделение у нас готово. Через месяц закончим водопроводную ветку. Недостающая часть будет сделана к весне, думаю, даже раньше. Готовьте цианистую пыль. Надо отдать справедливость хорошей идее Гурьяна Минеича и вашей. Механические мастерские у нас работают великолепно. Вчера в совершенстве были отлиты две сложные муфты и еще несколько важных деталей.
— Значит, фабрика будет?
— Ручаюсь, Татьяна Александровна! Смешно… Три года строим ее. А вы все вздыхаете, милая… Уезжать от нас думаете… Нехорошо, нехорошо.
— Раздумала, Василий Кириллович… Вот он бы поправился.
Антропов громко вызывал в телефонную трубку начальника гаража. Звуки людской речи, сливаясь с перезвоном инструментов, пением станков, шумом кузнечных мехов, наполняли знакомой музыкой помещение, рассеивали тягостные размышления.
Из больницы прибежала Катя. По ее зарумянившемуся лицу, по оживившимся, чуть улыбающимся глазам все предугадали хорошую весть.
— Пойдемте, Татьяна Александровна!.. Ему лучше! — Девушка пробежала два километра, часто дышала. — Температура схлынула, и он зовет вас.
Зайцев, Антропов и женщины сели на подоспевшую машину. Держа на коленях Катю, Татьяна Александровна крепко прижимала ее к себе. Катя улыбалась заходящемуся солнцу брызжущими радостью глазами.
Повеселевшие лица все еще стоящих около больницы шахтеров, женщин и ребят подтвердили сказанное Катей. С крыльца Татьяна Александровна оглянулась. Ей приветливо махнул рукой Стуков. От конторы, совсем по-детски, резво бежал Бутов.
Палата наполнилась людьми в белых халатах. Гурьян сидел,
— Нагнал ты холода, парень, — пробасил Бутов. — Я так и думал — опрокинешься, а виду не давал. Повыжечь надо эти белобандитские змеинники. Ты думаешь, чьи тут настырки! Это одна брага с Гирланом и Алданцем! Почти две бутыли золотого зерна нашли в китайском барахле-то!
— Две бутыли! — Гурьян оживился. — Значит, не зря Вын стукнул меня…
— А тебе вредно волноваться, — перебила его Татьяна Александровна. — Вот, послушай лучше, как Василий Кириллович составил проект монтажа «американки».
Зайцев устало хмурился, должно быть, вспомнив о своих чудачествах. По палате пронесся негромкий смех. На ввалившихся щеках директора выступил яркий румянец.
— Идет, стало быть, Василий Кириллович? — спросил он, прикуривая папиросу.
— Надеюсь, — коротко ответил главный механик. — Поднимайтесь скорее.
7
Снег накрыл клочья мертвой травы, неубранную щепу, разбросанные бревна. Крыши домов слились с общим фоном. И на руднике сразу стало чище. В бору щетинились голыми сучьями горелые сухостойники. Липкий снег одавил ветки, окрасил белилами тайгу.
Артели хозяйственных рабочих были брошены на расчистку дорог и на перевозку грузов со станции. Зима подпирала. Нужно было вовремя забросить продукты и необходимые материалы для американской фабрики. В скотном дворе топтались снятые с подножного корма, нагулявшие жир коровы и овцы. Скот почуял кровь, скот бесновался в тоскливом реве. Шахтеры и забойщики открытых шурфов, заполнив рудохранилища, получили возможность вылезти из подземелья на продолжительный срок. На Улентуе был объявлен недельный отдых. Комсомол в первый же день объявил лыжную прогулку, и молодежь группами двинулась в сопки.
Катя влетела в холостяцкое общежитие, когда Костя и Ларька прилаживали к лыжам новые юксы.
— Ребята, обождите меня! Я только проведу беседу у старателей. Всего один час, и мы вместе с Татьяной Александровной пойдем в горы.
Катя хозяйским взглядом осмотрела неприбранную комнату и поправила на Костиной кровати ветхое одеяло.
— Ну и порядочки у вас, парни, хоть воскресник устраивай!
— Мы сговариваемся на пару обжениться и завернуть посемейному, — подмигнул Супостат.
Но это, невзначай брошенное слово, смутило девушку и Костю. Катя поднесла зеркало и начала рассматривать порозовевшее от мороза лицо.
Первая беседа со старателями об улучшении их быта была назначена в клубе. Катю встретили десятки пытливых глаз. От махорочного чада зеленели клетчатые окна. В заднем углу, слушая какого-то анекдотиста, громко смеялись, а в другом — скверно дребезжала балалайка и низкий голос подпевал:
Отчего да почему, Да по какому случаю Мою милку кажду ночь Ребятишки мучают.